Я взяла листочек из ее рук, сложила пополам, сунула в сумочку и посмотрела на часы.
— Катюша, мне нужно уехать на пару часов.
— Вы поедете к Алексею?
— Да, ты угадала. Хочу его навестить. В конце концов, он был гражданским мужем нашей сотрудницы…
Катюша понимающе кивнула и, так же покачивая бедрами, вышла. Раньше она работала манекенщицей, потом вышла замуж, родила ребенка, располнела и ушла с подиума. По старой памяти я взяла ее к себе. Иногда она принимала участие в показах. Всего-то раз в год, а то и реже — современные модельеры предпочитают худых. Грудь — девяносто, талия — шестьдесят, бедра — девяносто, при росте под два метра — это считается красивым. Рост у меня подходящий, грудь — девяносто два, талия — шестьдесят четыре, бедра — тоже девяносто два. Для моих-то лет совсем не плохо. Но такой я была не всегда. В юные годы я была пышечкой. Семьдесят три килограмма живого веса, сами подумайте! Правда, некоторым это даже нравилось, но когда я пришла в модельный бизнес, надо было срочно худеть.
Тут-то и случилась заминочка. Худеть мой здоровый девичий организм никак не хотел. Что я с ним только не делала: и диеты изнуряющие соблюдала (до сих по на ананасы смотреть не могу!), и из тренажерного зала не вылезала, и в банях парилась…
А потом подсела на таблетки. Маленькие такие разноцветные таблеточки. Тайские, китайские — один черт. Вместо завтрака съедаешь красненькую, вместо обеда — зелененькую, вместо ужина — оранжевую. И все! Через месяц я уже напоминала скелет. Анатомию можно было изучать. Это верхние ребра, это нижние… По подиуму ходила качаясь. Поклонники, однако, как и прежде, задаривали меня цветами, а я, принимая букеты, едва ли не падала под их тяжестью. Больше трех килограммов я вообще поднять не могла. Однажды я почувствовала себя совсем плохо и попросила девчонок вызвать «скорую».
Прямо с работы меня увезли в больницу. В крови у меня обнаружили всю таблицу Менделеева. Врачи вообще удивлялись, что я осталась жива. Хорошо, спохватилась вовремя… На ноги меня поставили, вес я набрала, но уже не такой, как был раньше.
С тех пор я таблеток не принимаю. Всё, зареклась…
Лежала я тогда в частной клинике. Лечение оплачивал мой тогдашний любовник. Было ему лет пятьдесят, наверное. А мне — двадцать. Женатый, конечно. Но жена-итальянка бывала у него наездами. Кажется, она руководила какой-то крупной миланской фирмой. Дети — у них были совместные дети, уже взрослые — учились за границей… Он и меня баловал, как дочку. Чуть ли не с ложечки кормил. Принес в палату цветной телевизор, видик, поставил музыкальный центр. Холодильник ломился от продуктов. Это после моего-то голодания! После больницы я его отблагодарила как могла — телом, конечно… Уже и не припомню, из-за чего мы с ним расстались. Наверное, более богатый подвернулся. Других причин нет. А потом появился Шурик. Но — о покойнике ни слова. Наскоро распорядившись о текущих делах, я поехала в больницу.
Алексей неподвижно лежал под капельницей. Глаза закрыты. Под кроватью стояла желтая больничная «утка» — к счастью, пустая. Воздух в палате был тяжелый. Такой спёртый, что меня чуть не стошнило. С трудом преодолевая брезгливость, я присела на краешек кровати и негромко кашлянула. Алексей вздрогнул и открыл глаза.
— Привет! — Я постаралась улыбнуться как можно приветливее.
— Привет, — глухо произнес Алексей. — Отлично выглядишь.
— Стараюсь. Профессия обязывает. Ты как?
— Держусь. В реанимации сутки провалялся. Самое страшное, что я не попал на Машкины похороны.
— Похороны прошли на уровне. Когда поправишься, обязательно сходишь на Машину могилку.
— Само собой. Мне уже говорили, что все было нормально. А ты ее проводила?
Я отвела глаза:
— Не смогла. У меня уважительная причина. У друга неприятности… Но к Маше я относилась прекрасно. Она была потрясающая девушка. Послушай, а что же тогда произошло в ванной?
— Да так. Один крендель решил свести со мной счеты.
— Ничего себе счеты… А ты обращался в милицию?
— Нет. Я с ним сам разберусь, без легавых.
— А может, лучше с легавыми?
— К легавым пусть лохи обращаются. А у меня достаточно связей, чтобы отомстить.
— А ты уверен, что справишься?
— Вполне. Главное, выработать нужную стратегию.
— У тебя дом такой крутой, а попасть туда проще простого…
— Да, получается, что так. Спасибо архитекторам! Впредь буду умнее — надо окна закрывать как следует.
Я помолчала несколько секунд, затем набралась смелости:
— Алексей, а твое ранение как-то связано с гибелью Маши?
— Думаю, что нет, — ответил он.
В палату вошла медсестра и сняла капельницу. Алексей устроился поудобнее, и мы стали непринужденно болтать о всякой ерунде. Впрочем, болтала больше я, иногда привирая сверх меры, а Алексей слушал открыв рот, лишь изредка перебивая меня вопросами. Я рассказала, что с двух лет ездила с родителями за границу, а в десять впервые побывала в Соединенных Штатах. Мне безумно понравился американский образ жизни, и именно ему я старалась соответствовать в период взросления. Если бы не та давнишняя поездка в Америку, я, возможно, была бы другой.
Алексей погладил меня по бедру горячей дрожащей рукой:
— Маргарита, я хочу знать о тебе все!
— Что именно? — немного растерялась я.
— Ну, например, в какой школе ты училась?
— В английской, на Цветном.
— Наверное, ты была хулиганкой?
— Еще какой! Я разговаривала на уроках, я обижала мальчишек.
— Ты обижала мальчишек?
— Конечно. А что в этом такого?
— Еще скажи, что ты дергала их за косички, — рассмеялся Алексей.
— Ну, не за косички, но за воротники дергала точно. Ты знаешь, мне ничего не запрещали.
— Почему?
— А бесполезно было что-либо запрещать. Даже если директор говорил «нет», я все равно поступала по-своему.
Неожиданно Алексей замешкался и после небольшой паузы спросил:
— Рита, а в твоей жизни были глубокие чувства?
— Глубокие чувства? Пожалуй, да.
— А сейчас ты способна так любить?
— А не слишком ли ты любопытен? Ну, ладно, ладно, скажу! Все мои переживания и метания закончились еще в молодости.
— А можно поинтересоваться почему?
— Потому, что кончается на «у», — невесело рассмеялась я. — Мой любимый сделал для меня очень многое, Алеша. И даже вытащил с того света. Я ему, конечно, благодарна, но… Спустя какое-то время обнаружилось, что нам скучно вместе. И он, и я стали искать развлечения на стороне. Он искал активнее…
Я замолчала и отвернулась к окну. Не хватало еще только разреветься!
