— Игорь, потерпи ещё два-три дня, — просит Аркадий. — Юля побудет с мамой.
— Прости, ты зашиваешься, моя бухгалтерия прибавилась к твоим ежедневным…
— Незаменимая наша! — прерывает Юлю Митяй. — Да уж без тебя полный… аврал, напряженка! — Митяй потягивается, выставив модный джинсово-маечный живот. — Уж Игорь для тебя постарается! И обязательно простит!
Совсем забыла о Митяе, а он, вот он, даже сегодня, даже при Аркадии обшаривает её жадным взглядом. Она поспешно встаёт, идёт к двери.
— Игорь, у меня есть час, хоть что-то успею!
Когда садится за свой стол и включает свой компьютер, неожиданно чувствует: она впадает в собственное место на земле, как гайка впадает в свой паз.
Юлю пустили к маме в реанимацию — по распоряжению американского хирурга.
— Юша! Слава богу, я думала, мне приснилось, а ты в самом деле со мной, — едва слышно говорит мама. А может быть, и не говорит, Юля догадывается, что мама хочет сказать.
— Это ты наконец со мной, мама. И всегда будешь со мной, как раньше. — Юля смачивает маме губы. — Вместе будем растить ребёнка. И ты пойдёшь преподавать! А сейчас спи. Врач сказал, тебе нужно спать. Закрывай глаза, мама, я здесь, с тобой, я помогу тебе. Американский хирург совершил чудо.
Те дни, что мама лежала в клинике, Юля проводила с ней по два часа утром и по два часа вечером. В промежутках они с Аркадием переезжали в новую квартиру, с Асей разбирали коробки. Ездили по магазинам — покупали постельное бельё, цветы в горшочках. Маме купили письменный стол.
Ей отдали самую красивую комнату, с телевизором и пианино. Почему-то пианино оказалось не в гостиной, а в самой изолированной комнате, наверное, кто-то занимался профессионально. Новый письменный стол поставили у окна, у свободной стены — этажерку. Выкладывать на неё мамины книги и чучела Юля не стала.
Когда комнату обустроила, пошла в школу.
Школа — во дворе.
Директором оказался плотный высокий мужчина с блёклыми глазами.
— Биолог?! — спросил он. — Нам нужен химик. Биолог есть.
— Мама — блестящий биолог.
— Когда она может выйти на работу?
— Через две недели.
— Пусть придёт.
— Есть только одна проблема. Она не москвичка.
— Тогда зачем вы меня беспокоите?
— Я беспокою вас потому, что она не только замечательный учитель, но и очень хороший человек. Она красивая и добрая!
Юля не уйдёт отсюда, пока не выбьет из директора согласие.
— Я ничего не могу сделать, даже если бы хотел. Её не утвердят в высших инстанциях.
— Ну и пусть не утверждают.
— А как я буду платить ей? Из своего кармана? Вы, девушка, понимаете, что говорите…
— Пожалуйста, придумайте что-нибудь, это очень важно, она должна работать!
— А вы не можете её прокормить?
— Дело не в «прокормить», дело — в том, что она — человек деятельный, молодой, и в том, что ей очень нужно работать, чтобы быть счастливой.
— Откуда она?
— Из Молдавии.
— Я когда-то жил в Молдавии, моя жена — из Молдавии, — сказал директор. — Пусть зайдёт. Я поговорю с инспектором.
…Генри пришёл в контору, когда Юля заканчивала очередной отчёт. Ира уже уехала домой. Мужчины — на важной встрече, собираются провести какую-то новую финансовую операцию.
— Ну и холодно сегодня!
Кончик носа и щёки у Генри — красные.
— Хочешь чаю?
— Очень.
Юля встала.
— Я слышал, завтра выписываешь маму. — Генри стоял очень близко к ней и смотрел на неё.
Она опустила голову.
— Спасибо, Генри. У меня нет слов, чтобы выразить тебе свою благодарность. Ты спас маму. Всю жизнь буду служить тебе. Только не знаю, смогу ли отблагодарить тебя.
— Ты можешь выйти за меня замуж. Я буду хорошим мужем, буду заботиться о тебе и беречь тебя.
Игра кончилась. Юля пошла из своей бухгалтерии в кухню. Генри за ней. Поставила чайник на огонь.
Яркий свет в кухне, слепящее лицо Генри, с пушистыми ресницами и бровями.
— Спасибо за чай, Юлия! Это хорошая идея. В Америке чай пьют мало, а я люблю. Значит, я немного русский, да? — Он улыбался и смотрел на неё.
Он такой же большой и такой же широкоплечий, как Аркадий. И так же необыкновенно улыбается.
— Ты молчишь. Это хорошо или плохо?
— Генри, я замужем. Я очень сильно замужем, — сказала Юля.
— Нет! Ты шутишь, правда? Ты не можешь быть замужем, ты ждёшь меня. — Лицо скривилось, как у глубоко обиженного ребёнка. — Я знаю его?
Юля кивнула.
— Аркадий?
Юля кивнула.
— Ты любишь его? — с последней надеждой спросил он.
Юля кивнула.
— Конечно, любишь. Такого парня нельзя не любить.
Юля заварила чай в самую большую чашку, положила на блюдце варенье.
— Садись, Генри, пожалуйста!
Он растерянно смотрел на неё.
— Я нравлюсь тебе? — спросил тихо.
— Очень. Ты очень нравишься мне. И если бы не Аркадий…
— Если бы ты встретила меня до Аркадия, ты вышла бы за меня замуж?
Юля кивнула прежде, чем успела сообразить, что попала в ловушку.
— Так, может быть, ты разойдёшься…
— Я встретила его раньше, и я люблю его.
— Да, конечно, — сказал Генри и пошёл к выходу.
Мальчишеский ёжик на голове.
— Генри! — позвала она.
Он остановился, повернулся к ней. Снова смотрит на неё.
Она целую жизнь ждала такого, как Генри…
— Выпей, пожалуйста, чаю, — лепечет она. — Не уходи… Прости меня. Ты особенный человек… Ты… — Она заплакала.
— Не плачь, пожалуйста. Я не могу, когда ты плачешь. Пожалуйста. — Он жалобно смотрит на неё.
— Я без тебя не могу… — вырвалось у неё. Но тут же она поправилась: — Я не могу ничего хорошего сделать тебе, любой подарок будет смешной, ты богаче меня.
— Мне не нужны подарки. Мне не нужны благодарности. Мне нужна жена. Я так хотел жениться на русской и навсегда остаться в России!
— Ты найдёшь себе здесь хорошую жену, вот увидишь.
— Нет, Юлия, я могу любить только один раз, и я полюбил тебя. Я очень полюбил тебя. Я не знаю, как жить без тебя. У меня есть дело. У меня есть деньги, я выплатил «лон», но…
— Что это такое? — машинально спросила Юля, вытирая слёзы.
