— Кстати, где она?
— В лес загнал — как и обещал.
— Бедный мой пыжик! Как ему там страшно…
— Страшно становится мне, когда представлю, как оттуда выковыривать машину.
— Денис…О машинах. Сколько я тебе должна за уничтоженную ауди?
— Просто живи, — обнял он меня.
— Прекрати, — попросила я. — Она же денег стоит. Мне вот поместье все-таки всучили. Так что меня это не напряжет.
— Барыня, — рассмеялся он. — Крепостными еще не обзавелась?
— Денис, — возмутилась я.
— Ладно, разберемся.
И они стали собираться.
— А ужин? — всплеснула руками мама, осознав, что двое гостей уходят голодными.
Но Денис и Луиза уже исчезли.
— Так и не спросила, как они познакомились, — огорчилась я.
Первая легкость после коньяка ушла, и стало понятно, что все-таки перебрала. Поэтому отправилась спать пораньше. Спать! Но стоило закрыть глаза, как я оказалась в лесу. Ночь. Костер. Милорд Верд…
— Зачем ты приходишь? — спросил Ричард, избегая смотреть в глаза.
— Поиздеваться над собой, не иначе, — злобно отвечала я. Ведь хотела просто поспать. Что ж такое!
— Над собой?! — прорычал мужчина.
— Все-таки хорошо, что это сон, — проворчала я, усаживаясь у костра и уставившись в огонь.
— Ты считаешь, что это сон?
— А что еще…
— Тогда что же у тебя в реальности?
— Я напилась. Денис теперь с Луизой, представляешь. Император помиловал ее. Милфорд просил прощения. Ирвин лечит Феликса. А я пошла спать.
— Кто такой Феликс?
— Еще один мой приемный сын.
— И сколько у тебя детей все-таки?
— Теперь трое.
— И что потребовал император за прощение преступницы?
— Поговорить с тобой, когда ты об этом попросишь.
Ричард нахмурился.
— Я могу считать, что выполнила уговор с его величеством? — спросила у него.
— Нет, — улыбнулся он. — Я не хочу с тобой разговаривать.
— Чего же ты хочешь?
— Прочитай мне стихотворение. Как тогда. В поместье.
— Странный ты, Ричард… Говорить не хочешь, а стихи слушать… Ладно.
Я уставилась в огонь костра. Подумала. Вспомнила. И слова понеслись сквозь сумрачный печальный лес, поднимаясь все выше и выше… К звездам, наверное:
И ветер, и дождик, и мгла
Над холодной пустыней воды.
Здесь жизнь до весны умерла,
До весны опустели сады.
Я на даче один. Мне темно
За мольбертом, и дует в окно.
Вчера ты была у меня,
Но тебе уж тоскливо со мной.
Под вечер ненастного дня
Ты мне стала казаться женой…
Что ж, прощай! Как-нибудь до весны
Проживу и один — без жены…
Сегодня идут без конца
Те же тучи — гряда за грядой.
Твой след под дождем у крыльца
Расплылся, налился водой.
И мне больно глядеть одному
В предвечернюю серую тьму.
Мне крикнуть хотелось вослед:
«Воротись, я сроднился с тобой!»
Но для женщины прошлого нет:
Разлюбила — и стал ей чужой.
Что ж! Камин затоплю, буду пить…
Хорошо бы собаку купить.
[1]
— Ты разлюбила? — вдруг спросил он.
— А ты? — сил смотреть на него не было.
— Нет, — в голосе у него были разлиты удивление и горечь. — Я понимаю, что ты свой выбор сделала. Что ты — уже не моя. Но разлюбить… Нет. Я не могу.
— Дурак…Какой же ты дурак, Ричард!
— Потому что мучаюсь из-за женщины, которая выбрала не меня?
— Потому что тебе сказали чушь, а ты поверил.
— Что же ты чувствуешь ко мне? — я поймала на себе взгляд черных глаз.
— Обиду, — прошептала я. — Жгучую, невыносимую.
— И у тебя был повод?
— Ты издеваешься? — я вскочила, подошла к нему вплотную. — Ты оскорбил меня. Грозился убить. И, самое главное, я до сих пор не знаю…
Я развернулась, чтобы уйти.
— Что ты не знаешь? — Ричард хватает меня за руку. Всего одно легкое движение — и он оказывается рядом. Близко. Близко-близко…
— Тогда, во время нашего разговора ты сказал, что не допустишь появления ублюдка, — я уставилась в его глаза. — Скажи мне… Я была беременна — и ты что-то сделал, чтобы нашего ребенка не было?
Чернота глаз заполыхала алым.
— Ты не смеешь меня так оскорблять, — прошипел он, сжимая мои плечи. — Слышишь, не смеешь…
— Просто ответь, — я закрыла глаза, чтобы остановить слезы.
— Ты не была беременна, — проскрежетал он.
— А если бы… Я ждала ребенка?
— Даже умирая от ревности, когда все мое существо требовало мщения… Требовало уничтожить ту, что изменила… Я ничего бы тебе не сделал. Тем более, я не причинил бы вред своему ребенку. И уж тем более ребенку моего отца.
— Значит, мне стоит родить ребенка твоему отцу? А ты, как самый преданный подданный империи Тигвердов, будешь ликовать?! Как вы там кричите: «Бра-бра-бра!»
Я вырвалась. И изо всех сил ударила его по лицу.
— Ты спрашиваешь, люблю ли я тебя? — закричала я. — Нет! Я тебя ненавижу! Как же я тебя ненавижу…
И бросилась прочь от костра.
Он не стал меня останавливать. Ветерок принес мне вслед горький смех:
— Хорошо бы собаку купить…
ГЛАВА 6
Я проснулась вся разбитая, как будто и правда всю ночь по бурелому в незнакомом лесу шаталась. Засунула себя в душ, приговаривая: «Надо меньше пить! Пить надо меньше!!!»
Спустилась вниз, обнаружила, что родители собираются по магазинам, запасаться продуктами. Пашка с самого утра унесся к Рэму. Сегодня как раз была суббота, и сын очень надеялся вернуться домой с юным герцогом.
— Как дела? — спросила я у Феликса.
— Как вы думаете, я действительно буду ходить?
Первая эйфория прошла, и у мальчика появился страх. Я представила себе, как холодный липкий туман, медленно убивая надежду, поднимается по бесчувственным ногам к сердцу моего сына. Не отдам! Сверкнул жемчужной ртутью браслет на горячем запястье, перед глазами вспыхнуло.
