— Феликс, Ирвин — прекрасный специалист, а магическая медицина империи реально творит чудеса.
— Страшно поверить, — прошептал он.
— Не то слово. Верить во что-то вообще очень страшно, — согласилась я с ним.
— А если…
— Послушай. Если ты сейчас нафантазируешь всякий страхов, то Ирвину придется сражаться не только с твоей болезнью, но и со всякой фигней, в которую ты поверишь. Давай немного поможем твоему целителю?
— Каким образом?
— Ты будешь повторять каждый день, засыпая и просыпаясь: «Я буду ходить!» Никаких сомнений. Никаких «а если…». Слова, в которые ты веришь творят чудеса без всякой магии. Плюс — настоящая магия, — и мы победим!
— Вы думаете?
— Я уверена в этом.
— Мама! — раздался голос Паши у меня за спиной. — Посмотри, кого я привел.
— Рэм, мальчик мой! — я обняла сына. Еще одного.
— Миледи Вероника, — смутился он. — Я очень рад видеть вас.
И юный герцог церемонно поцеловал мне руку.
Я потрепала его по голове.
— Как ты?
— Без Пауля скучно. Маркиз Борнмут теперь не цепляется. Остается только учеба. А это уже не так интересно!
— Печалька! — согласился Паша. — А теперь позволь представить тебе еще одного члена нашей семьи — Феликса.
Я успела заметить в глазах у новоприобретенного сына дикую, беспросветную тоску. Но мальчик быстро взял себя в руки. И с улыбкой протянул руку нашему герцогу.
— Рэм. Очень приятно, — ответил тот.
— Ника! — в гостиную вошли мама и папа. — Представь нам молодого человека.
— Здравствуйте, — вышел вперед наследник престола. — Я — Геральд Аден Моэ герцог Реймский. И я обязан вашей дочери и ее сыну жизнью. Моя мать — герцогиня Реймская, зачаровала вас и обрекла на страдания. Я готов служить вам до тех пор, пока не искуплю вину.
И он склонил голову.
— Ничего, — мама подошла к нему и погладила по голове. — Все это мы уже пережили. И — в любом случае — ты не виноват.
— Можно исправить все, кроме смерти, — серьезно проговорил мой отец, подходя к Рэму поближе. — И раз твоя мать пошла на такие меры, думаю, что она была близко.
— Спасибо вам, — в глазах у Рэма блеснули слезы. А отец протянул ему руку:
— Евгений Николаевич.
— Очень приятно, — склонил голову юный герцог. И руку пожал.
— Маргарита Дмитриевна, — представилась и мама.
А я подумала — сколько же пережил Рэм за это время! И попытку дворцового переворота, и гибель отца, и разлуку с матерью. Скитания. Выматывающую тревогу. Но он никогда не жаловался, не ныл, не страдал. Все время демонстрировал редкое — даже для взрослого — присутствие духа. Защищал мою честь, честь Пауля…
Я подошла к нему и обняла.
— Все будет хорошо, — прошептала ему в макушку.
— Мам, мы на улицу, — быстро сказал Паша.
Он схватил за рукав Рэма, следом они подхватили коляску Феликса — и унеслись.
— Вы хоть оденьтесь!!! — крикнула я им вслед.
Вскоре ушли родители — и я осталась одна. Как я думала.
— Вы хорошо управляетесь с сыновьями, — донесся до меня голос милорда Милфорда.
— Вы давно здесь?
— Достаточно.
— Начнем?
— Чуть позже. У меня приказ его величества доставить вас в империю.
— Доставляйте, — равнодушно согласилась я.
— В обычной одежде.
Я осмотрела себя — джинсы, свитер. Что может быть обычнее? Вопросительно уставилась на милорда Милфорда.
— Обычная для империи, — пояснил он.
— Аааа, — сообразила я. — Но вам придется подождать, пока я переоденусь.
— Конечно.
Какой-то начальник контрразведки сегодня безропотный, прямо загляденье.
Где там мой саквояж — представлю-ка я платье, которое мне нравилось — синее. Спустя какое-то время я спустилась вниз, уверенная в том, что мой внешний вид не шокирует имперцев и не развеселит императора.
— У вас прическа не правильная, — внимательно оглядел меня Милфорд.
— С чего вдруг? — обиделась я. Я так старалась, укладывала, со шпильками возилась. И вообще, с тех пор как Рэм в экстренном порядке отрастил мне волосы, потому что в империи, видите ли, женщины с короткими волосами не ходят, жизнь моя весьма и весьма осложнилась.
— Вы — графиня, не служанка. Вам не положено косы заплетать. Нужно, чтобы были локоны, — безапелляционно заявил мужчина.
— А кому смотреть противно — тот пускай и не глядит, — не согласилась я с ним. — И вообще — как вы себе это представляете. Вот как я вам быстренько локоны организовывать буду? И главное — для чего? Думаете, это изменит тот факт, что я трудилась экономкой? И кстати, ваши аристократы об этом знают.
— А платье почему синее?
— Нравится мне, — огрызнулась я. Вот что он пристал?
— Допустим, — недовольно скривился милорд Милфорд. — Поднимитесь к себе и наденьте самый теплый плащ, который у вас есть. Шляпку и перчатки не забудьте.
— И что теперь? — поинтересовалась я, когда вернулась.
— А теперь выстраивайте портал — как вы делали это вчера. Опять сосредоточьтесь на том, что вам нужно увидеть его величество — он будет вашим маяком.
— Вы так говорите, милорд, будто я понимаю, что я вчера сделала и как оказалась во дворце.
— Сегодня вам во дворце оказываться не надо. Императора там нет. Сосредоточьтесь. И прикажите. У вас получиться.
Да щас! Или я сегодня решила, что у меня не получится, или перстень, с помощью которого я переносилась, заупрямился. И если вчера он унес меня из моей Вселенной, чтобы доставить к императору Фредерику, и особо не напрягаясь, пробил охранный периметр дворца, то сегодня… Похоже, сегодня он попросту глумился. Или мстил мне за сон, в котором я хлестнула Ричарда по лицу.
Прошло полчаса. Как я ни старалась — все равно оставалась посредине гостиной, ощущая себя глупо. Только еще и голова разболелась. И я взмокла.
— Миледи Вероника! — проявлял чудеса терпения Милфорд. — Я сказал сосредоточиться, а не злиться. Спокойнее. Все равно это сделать придется. А потом еще и еще — до автоматизма. Потому что в случае опасности надо уметь выстраивать портал автоматически..
— Так я согласна, только перстень меня не слушается.
— Миледи! Он не может вас слушаться или нет! Это же неодушевленный артефакт. Конечно, мощный. Но…не живой. Поэтому. Давайте еще раз — сосредоточьтесь. Захотите сами. А перстнем воспользуйтесь, чтобы зачерпнуть силы — у вас самой ее практически нет.
