— Так вы не из мира Империи? — проснулось у меня любопытство.
— Нет. Империя Тигвердов — родина, которая приняла меня. У нас же, в моем мире, любая магия — под запретом. А я был слишком сильный, чтобы хорошенько скрывать свой дар. Да и слишком гордый, чтобы это делать. Мне хотелось доказать, что я — это не зло.
— И вы стали лечить людей.
— Я всегда это делал — просто не мог иначе. А женщина, которой я вылечил дочь, и написала на меня донос. Странно так — сначала она валялась у меня в ногах и молила помочь. Клялась, что она сделает все, чтобы меня отблагодарить. А потом точно так же она валялась в ногах у инквизиторов. И каялась.
— Может, она боялась, что пострадает ее семья?
— Ее дочь приговорили к костру точно так же как и меня. Сказали — раз девочка испытала на себе влияние магии, то лишь очистительный огонь ее спасет. Вместе с нами приговорены были две моих сестры. И мама. Отец к тому времени умер…
— И каким образом вы спаслись?
— Император Фредерик. Он услышал мольбы моей мамы. Ее тащили последней — и она пыталась объяснить своим знакомым, соседям… Всем жителям городка — что я — хороший мальчик. И не заслужил смерти. Она уже даже не плакала — она выла.
Я представила картину — и содрогнулась.
— Император очень хороший и справедливый человек. Он не смог пройти мимо. Вытащил нас всех. Так мы оказались в империи Тигвердов. Я закончил академию. Со временем стал главным целителем.
— А как его величество оказался в вашем мире? Возле вашего городка? — задала я вопрос, чтобы отвлечься от ужасной картины казни, что стояла у меня перед глазами.
— Он иногда уходит из империи — путешествует. Он так отдыхает. Несколько дней. И всегда строит портал так, чтобы не знать, куда его занесет. В тот раз его занесло к нам.
— Понятно…
— Вероника, я вас прошу.
— Не думаю, что ему станет лучше, если я поговорю с ним, — вздохнула я.
— Но вы, по крайней мере, попытаетесь?
— Слушайте — у вас целая империя имперцев. И целители прекрасные — что вам стоит его вывести из этого состояния?
— У него бывает такое. С того момента, как погибла миледи Милена — возлюбленная императора и мать Ричарда.
— Я поняла, — кивнула.
— И в таком состоянии он дает приблизиться только старшему сыну.
— Но Ричард и сам в таком состоянии, что…
— Вот именно, миледи.
— А с чего вы взяли, что мое появление окажет благотворное воздействие?
Ирвин улыбнулся одними глазами.
— Хорошо… — сдалась я. — Давайте навестим его величество. Только если что — идея была ваша. И я вас ему сдам, если что, и вины испытывать не буду! Только позвоню, ученика перенесу на другой день.
— Да, миледи, — обаятельно улыбнулся Ирвин. — Пойдемте.
Он расплатился за обед.
Хлопок — и мы оказались во дворце.
— А где, кстати говоря, его величество? — остановилась я. — В своем кабинете.
Я вспомнила, как подслушивала. Вспомнила, что подслушала — и поморщилась. Мы прошли через приемную — пустую, как и тогда, несколькими днями раньше. Ирвин распахнул передо мной дверь.
ГЛАВА 26
— Вероника?! — удивился император. — Надо же… Не думал, что допьюсь до того состояния, когда вы мне будете мерещиться.
— Как-то вы слишком хорошо изъясняетесь для «мертвецки» пьяного человека… — нахмурилась я.
— Вас Крайом уговорил?
— Нет. Не он. И кроме него есть добрые люди, — решила я все-таки не сдавать целителя.
Я остановилась на пороге кабинета. Мда, мебели как-то поуменьшилось — точнее, кабинет был пуст. За исключением книжных шкафов да пейзажа на стене ничего не осталось. Сам император расположился на ковре перед камином. Три огромные, глиняные, оплетенные лозой бутыля перед ним. В руках он меланхолично вертел небольшой серебряный кубок. Вид помятый. Кружева на манжетах поникли, капилляры в глазах полопались. Запой по-имперски… Красавец… Тем временем император перекинул бутыль, набулькал себе чего-то.
— Ваше здоровье, — бодро поднял он кубок.
Я решительно прошла в кабинет.
— У вас — дворцовый переворот, — укоризненно проговорила я. — На Брэндона и Ричарда кидают заклятие за заклятием, пробивая защиту. При этом ничем не обнаруживая себя. Их невозможно поймать, им невозможно противостоять. Надо отловить умельцев! Прошерстить весь дворец! Аристократы ваши… Уроды. А вы пьете!
— Пью, — печально и равнодушно заметил Фредерик.
— И с чего вдруг?
— Все бессмысленно.
— О как!
Я посмотрела на императора, который впал в философский настрой. Было как-то… странно.
— И что вы стоите над душой? — сварливо спросил Фредерик. — Присаживайтесь.
Покачала головой, дернула за шнурок, вызывающий слуг. Поймала на себе любопытствующий взгляд его величества.
— В империи Тигвердов есть коньяк? — спросила я у него.
— Что? — удивился он. — Вина я не хочу, настойки тяжелые, сладкие — в результате портится фигура и болит голова. Ужас, который вы с Ричардом пьете — я не потяну. Погибну. А алкоголя в кровь нужно. Думаете, только у вас эти дни получились отвратительные?
После осторожного стука к нам заглянула служанка.
— Миледи? — она прямо-таки изумилась, увидев меня.
Странные они тут все. По-моему, вид императора Фредерика, занимающегося пьянством в кабинете, откуда он выкинул всю мебель, должен вызывать большее недоумение, чем женщина в черном деловом костюме на высоких каблуках. Хотя… Им тут виднее, конечно.
— Будьте добры… — начала я.
— Миледи будет… — вмешался император — дальше шло какое-то длинное название на языке, которого я не знала.
— Две бутылки, — из вредности уточнила я. — Апельсиновый сок. Побольше. Бутерброды. И скажите на кухне — пускай поставят тесто на пирожки. Мы с его величеством будем ужинать.
— И говяжий бульон. Как тогда — в поместье у сына, — добавил мечтательно император.
— Именно, — кивнула я.
Потом посмотрела на него с подозрением и спросила.
— Ваше величество, когда вы ели в последний раз?
— У вас, по-моему.
— И что-нибудь существенное его величеству, — распорядилась я — Прямо сейчас — и отпустила служанку.
Разулась — ноги устали в уличной обуви, скинула жакет. И уселась перед императором на ковер, скрестив ноги по-турецки. Как хорошо, что я сегодня на работу пришла в брюках.
— Слушайте, вы долго намерены в меланхолии пребывать? — спросила я осторожно.
