Это несчастье, естественно, положило конец всем мыслям о праздновании. Бедная Рейчел уже прибыла в отель вместе со своим молодым супругом, когда ей сообщили о случившемся. Полковника Кэмпбелла с женой доставили в снятый семейством дом, где им была оказана медицинская помощь. Выяснилось, что миссис Кэмпбелл действительно отделалась синяками и ссадинами, а полковник сломал шейку бедра и получил сильное сотрясение мозга.
Так что день, начавшийся с великой радости, завершился беспокойством и всеобщим смятением. Рейчел и слышать не хотела о том, чтобы оставить родителей, и вернулась к ним, а Мэтт и его мать, исполненные сочувствия, — в свой дом на Тринити-роуд. Планы о путешествии в Ирландию были на время забыты.
Планы Джейн тоже изменились.
До венчания Рейчел ей неоднократно говорила:
— Джейн, ты ведь поедешь с нами в Бейли-Крейг? Скажи, что поедешь! Мэтт хочет этого, и я тоже. Ты знаешь, что папа и мама после свадьбы собираются к нам с долгим, очень долгим визитом, а миссис Диксон и Сэм приедут, когда Сэм достаточно поправится, чтобы перенести путешествие. Ты поедешь с нами? Только не говори, что нет! Я вообще не знаю, как смогу жить без тебя!
Но Джейн твердо отказалась и, несмотря на неоднократные приглашения Рейчел, ее родителей и Диксонов, продолжала стоять на своем. Ничто не могло поколебать ее решимость. С самого начала было согласовано, что по достижении ею двадцати одного года или после замужества Рейчел она начнет собственную жизнь и будет преподавать. Теперь время пришло. Дальше тянуть не было смысла.
Несчастный случай отложил решающий шаг, но только временно.
— Как только твои родители поправятся, — сказала она Рейчел, — я вернусь в Лондон и начну искать место через одно из агентств.
— О, Дженни!
— Да, Рейчел, мы обе знали, что когда-нибудь в будущем нам предстоит расстаться. Я и так откладывала слишком долго. И вот этот день настал.
Но день расставания, как показали события, все еще оставался в будущем. Раны полковника затягивались необычайно медленно. Странно, но пока ему было так плохо, для него не было никого ближе, роднее и нужнее дочери. Казалось, что ее неизбежный отъезд неожиданно заставил его понять, как много для него значит эта робкая заикающаяся девочка. Он приходил в недовольство всякий раз, когда она покидала комнату, и казалось, каким-то образом чувствовал, когда она выходила из дома, чтобы прогуляться с мужем. Полковник томился, раздражался, становился придирчивым и неразумным, если дочь не находилась с ним постоянно. За это время отношения между ними стали ближе, чем когда-либо раньше. Рейчел сначала выполняла каждый каприз отца; когда ему стало немного лучше, она беспрерывно читала ему вслух; истинное чудо заключалось в том, что, пока она читала, заикание ее практически полностью покидало, но впоследствии все же возвращалось.
Никто не любил миссис Фицрой, никто сильно не горевал о ее уходе; на самом деле Рейчел, Джейн и полковник считали ее отсутствие в семейном кругу благом. Она никогда не пыталась скрыть своего низкого мнения о полковнике и недоверия к Джейн, и с годами ее характер стал только хуже, а предубеждений — больше. Хотя Рейчел она отдавала своего рода язвительное и вздорное, но все же предпочтение, оно никоим образом не было взаимным, и из троих именно Рейчел выказала самое большое облегчение, избавившись от бабушки.
— Если бы это случилось раньше, не возникло бы и мысли о моем представлении ко двору и прочей чепухе, — говорила она.
— Но тогда мы не приехали бы в Уэймут, — не соглашалась Джейн. — А ведь именно здесь ты нашла свое счастье.
— Да, но, узнав, что Диксоны здесь, я бы нашла способ убедить папу, — сказала Рейчел, которая после замужества, несмотря на то что была разлучена с мужем, приобрела удивительную уверенность в себе.
Улучив момент, чтобы выскользнуть из дома и погулять часок с Мэттом, она всегда возвращалась с порозовевшими щеками и блестящими глазами. Джейн, тщетно старавшаяся справиться с хитросплетением собственных эмоций, могла только задаваться вопросом, все ли мужчины столь непостоянны. Мэтт, обладавший неистовой страстью к правде и красоте, четким пониманием добра и зла, казался ей последним человеком, который с такой быстротой и готовностью переметнется от одного объекта обожания к другому. Она не могла не вспоминать его слез, его очевидной и глубочайшей грусти. Впрочем, какой смысл снова и снова думать об этом? Когда подобные мысли слишком уж одолевали ее, она усилием воли старалась отвлечься и помочь миссис Кэмпбелл, единственному члену семьи, который был по-настоящему огорчен внезапной и нелепой смертью миссис Фицрой. Хотя в зрелом возрасте между этими двумя дамами симпатии не было, узы крови разорвать трудно, и потеря родителя, как бы сильно ни отличались его вкусы и привычки, — это всегда больно. Миссис Кэмпбелл была настолько потрясена случившимся, что несколько недель не могла вернуться к своей обычной деятельности. Все это время Джейн неустанно помогала с перепиской, делала вырезки и выписки, читала вслух памфлеты и, главное, никогда не отказывалась поговорить, иными словами, давала утешение и скрашивала одиночество.
Так прошло три месяца — октябрь, ноябрь и декабрь. И в один печальный декабрьский день останки Сэма Диксона навсегда упокоились на кладбище церкви Святой Девы Марии — той самой, на которой прошла свадебная церемония. На этот раз военный оркестр не играл, но звонкие голоса певчих возносились к небесам — их пение всегда любил при жизни Сэм Диксон.
Фрэнк Черчилль вернулся в Уэймут на похороны; его тетя и дядя, естественно, уже давно уехали в Лондон, где собирались оставаться до февраля. Миссис Черчилль посетила церемонию погребения миссис Фицрой (что многие сочли удивительным и выдающимся знаком глубочайшего уважения, поскольку миссис Черчилль никогда не удостаивала своим присутствием подобные мероприятия). Джейн долго и с интересом рассматривала эту великую даму, поскольку сидела в ее экипаже, но не нашла ничего достойного восхищения или удивления. Женщина была небольшого роста, имела очень горделивое и чрезвычайно неприветливое выражение лица, куталась в меха и ни с кем не разговаривала. Джейн искренне посочувствовала Фрэнку, который был вынужден подчиняться такой родственнице. Но приехав в Уэймут на похороны Сэма, он говорил о тетке с незлобивой легкостью.
— Ее мучат постоянные боли, и, мне кажется, она искренне ко мне привязана; поэтому я стараюсь не обращать внимания на ее вздорный нрав. Вам и мне, мисс Фэрфакс, пришлось научиться мириться с резкостью; мы оба сироты и должны быть кроткими, тем более когда обстоятельства против нас.
На следующий день после похорон Сэма Фрэнк пришел вместе с Мэттом Диксоном справиться о здоровье полковника и, если возможно, пригласить юных леди на прогулку — день был теплым, больше похожим на весну, чем на зиму. Полковник неохотно согласился расстаться с дочерью на час, и Рейчел получила возможность побыть с мужем, пока Фрэнк и Джейн шли за ними на довольно-таки большом расстоянии, чтобы не мешать их общению.
— Итак, каковы теперь ваши планы, мисс Фэрфакс? — спросил Фрэнк.
