Ирина улыбнулась им и, казалось, поняла, что эта ночь была для них важной.
В спальне каждый чувствовал неловкость. Эльза указала на горные вершины, назвав их имена.
— Какое красивое место, — прошептала она.
Он подошел к ней, прижал ее к себе и нежно поцеловал в шею. По ней пробежал озноб.
Томас отстранился.
— Это было грубо или что-то не так? — неуверенно спросил он.
— Нет, это было восхитительно. Иди сюда.
Она погладила его лицо и поцеловала, крепко прижавшись, руками легко поглаживая его по спине. Он расстегнул ее блузку.
— Эльза, я не знаю… я надеюсь…
— Я тоже не знаю и тоже надеюсь, — прошептала она. — Но помни: не оглядываться назад, никаких сожалений, никаких сравнений.
— Ты прекрасна, Эльза.
— Обними меня, — попросила она. — Пожалуйста, люби меня, Томас. Люби меня на этом красивом острове, и давай не будем думать ни о чем, кроме этой ночи…
Вонни с Андреасом сели рядышком, и она начала писать Шейну письмо.
Отвечаю на твое письмо про Фиону Райан. Она покинула остров два дня тому назад, вернулась в Ирландию, где надеется снова устроиться медсестрой. Поэтому я не смог передать ей твою записку с извинениями, но полагаю, ты знаешь, как с ней связаться в Дублине.
Надеюсь также, что ты будешь сотрудничать с властями Афин по поводу твоего заключения. Они очень серьезно относятся ко всему, связанному с наркотиками.
Искренне,
Андреас.
Вонни перевела письмо Адреасу.
— Думаю, выглядит немного холодновато, — произнес он.
— Очень даже холодно, — согласилась Вонни. — Ты собираешься заплатить залог и пригласить его погостить здесь полгода?
— Нет, мне все известно. Просто он в тюрьме и он извинился.
— Андреас, ты всех жалеешь… всех, кроме собственного сына.
— Я и его жалею, Вонни, но, увы, слишком поздно. Нет, не говори, что у тебя предчувствие, я больше в них верю.
— Правильно. Хватит об этом, клянусь. Мы пошлем это письмо по электронной почте или попросим Йоргиса послать его факсом, что ты думаешь?
— Хочешь послать его в таком виде, даже несмотря на то, что оно слишком холодное? — усомнился он.
— По-моему, я могу и ошибаться, но в жизни бывают моменты, когда надо быть холодным. Теперь как раз такой случай.
— Ты ошибаешься, Вонни? Никогда! — улыбнулся он. — Давай пошлем по факсу и избавим бедного дурачка от глупого ожидания.
— Зайду в полицию по дороге домой.
— Где дом сегодня? У тебя в квартире или в курятнике? — спросил Андреас.
— Да ты хуже, чем Томас! Смеешься над тем, как я живу, не меньше! Но раз уж тебе любопытно, сегодня ночью я буду спать в маленькой комнате для гостей. Томас и Эльза уехали в Калатриаду вместе, в доме буду одна.
— Они уехали туда вместе? — Он почесал себе щеку. — Понимаю…
— Знаю, представляю, — подхватила она.
— А когда они возвращаются?
— Томас оставил записку. Сказал, что если все будет хорошо, то они побудут там несколько дней.
— Будем надеяться, что у них все хорошо, — сказал Андреас.
— Какой ты милый, — заметила Вонни.
— Ты раньше этого не говорила.
— Нет, но за многие годы я наговорила немало всякой ерунды. Тебе всегда хватало мудрости понять, что я действительно имела в виду, а что пустое. Я действительно считаю, что ты милый и замечательный человек. Надеюсь, ты это знаешь.
— Знаю, Вонни, и рад, что ты думаешь обо мне так.
Дэвид сидел и разговаривал с отцом, придерживаясь строго тех тем, которые они обсудили с Фионой. Ничего о болезни, которая угрожала его жизни, но много об офисе и предстоящей церемонии награждения.
— Я и не думал, что тебя это волнует, — расчувствовался Гарольд Файн.
— Но тебя же награждают, папа, почему я не должен переживать и гордиться?
Отец кивнул и улыбнулся:
— Ну что же, скажу тебе честно, сын, мне не было бы так приятно, если бы ты не принимал участие. Какой смысл во всем этом, если твоя плоть и кровь не может разделить с тобой эту радость?
В соседней комнате Фиона разговаривала с матерью Дэвида.
— Миссис Файн, вы так добры ко мне, что позволили остаться на ночь. Я вам так благодарна.
— Конечно, друзьям Дэвида всегда рады в этом доме.
— Он рассказывал мне о вашем замечательном доме, но не был достаточно справедлив. У вас восхитительный дом.
Мириам Файн смутилась и возгордилась в одинаковой мере.
— Дэвид говорил мне, вы живете в Дублине?
— Да, была в отъезде несколько недель. Просто мечтаю снова увидеться со своими. — Фиона искренне улыбнулась.
— Там было красиво, на том острове, где вы отдыхали?
— О, совершенно божественно, миссис Файн. Они такие простые, добрые люди. Хотела бы побывать там еще раз и обязательно поеду. Знаю, что поеду еще раз.
— А что конкретно вы там делали?
— Отдыхала от работы, — радостно произнесла Фиона. Они с Дэвидом договорились не упоминать Шейна, выкидыш и арест за наркотики. Ничего, что могло бы расстроить или угрожать жизни семейству Файн.
— А вы работаете медсестрой в Дублине? — Мириам Файн стала дышать более свободно. Похоже, эта девушка не имела видов на ее сына.
— Проработала шесть месяцев в онкологическом отделении перед тем, как уехала, и позвольте вас заверить, что это были самые стоящие дни, миссис Файн.
— Извините?
— Теперь такие методы лечения, вы даже не представляете. Дайте-ка я вам расскажу…
И, к своему удивлению, Мириам Файн заметила, что с удовольствием сидит и слушает девушку с ирландским акцентом, которая оказалась чрезвычайно полезной во многих отношениях. Она даже не могла мечтать о лучшем госте в своем доме.
В приемную гостиницы Анна-Бич Эльзе пришло сразу несколько факсов. Все очень срочные, с просьбой проверить электронную почту. Но Эльзу нигде нельзя было найти.
Служащий отыскал Вонни в фойе возле сувенирного ларька.
— Не могли бы вы подсказать, что делать с этими письмами? Эта немка не появлялась несколько дней…
Вонни взглянула на сообщения с интересом.
— Не читаю по-немецки. О чем здесь?
— Какой-то мужчина в Германии сообщает, что ей не стоит играть в игры, что она не может его оставить. Что-то подобное.
— Понимаю. — Вонни осталась довольна.
