– Да-да, – оживилась
Марина, – я порой поражаюсь: есть женщины с ТАКИМИ носами, что хоть стой,
хоть падай! Однако ни о каких пластических операциях они не помышляют, задирают
свой шнобель повыше – и вперед! Правильно говорят: наглость – второе счастье.
– Это не наглость, это любовь к себе.
Они считают себя красавицами и плевать хотели на тех, кто думает иначе.
Понимаете?
Она тяжко вздохнула:
– Не знаю, может, вы и правы. А
телефончик врача не подскажете?
Я порылась в записной книжке и нашла координаты
психотерапевта, с которым однажды делала интервью для женского журнала. Мне
этот дядечка показался очень толковым. По крайней мере меня он раскусил за
полминуты. И абсолютно не удивился, что я обещала написать статью за один
вечер, а сама тянула с ней месяц. По-моему, для него было бы просто ударом по
профессиональному самолюбию, если бы я оказалась ответственной и
организованной.
Ой! Я же совсем забыла! Инга Занимонец
срочно вытребовала у меня интервью с Беллой Поповой для своего «Ню», и я отдала
ей практически сырой материал. Вообще-то я стараюсь проверять информацию в
своих статьях, но с этим расследованием совсем замоталась. Нет, то, что
говорила певица, у меня сомнения не вызывает, смущает только гавайская жаба.
Надо бы все-таки уточнить, что это за зверь такой... Поговорю-ка я со
специалистом. Исключительно для очистки совести.
Распрощавшись с Мариной Кирьяновой, я на
всех парусах помчалась домой, к телефону.
Был у меня в жизни такой период, когда я
подрабатывала в зоологической газете. Консультантом там числился доктор
биологических наук Вилли Рэмович Коровкин. Отличный дядька, бодрячок-пенсионер,
знал о животных все и, что немаловажно, мог рассказать это в доступной для
дилетантов форме. Мы с ним работали в паре: он говорил, а я записывала. Я
набрала телефон Коровкина.
Узнав, что мне нужна информация о
гавайской жабе, Вилли Рэмович радостно сообщил:
– Нет такого земноводного!
– Как нет? – обомлела я. –
Я же о ней слышала!
– Вот именно что слышала, потому что
это такое образное выражение, ну вроде «кузькиной матери».
Пока я приходила в себя, Коровкин
воспользовался случаем, чтобы блеснуть эрудицией:
– Тут вообще интересная история
приключилась. В одна тысяча девятьсот тридцать пятом году в Австралию с
Гавайских островов завезли сто одну тростниковую жабу, по-латыни она называется
Bufo marinus. Цель была чисто практическая: с помощью жаб собирались бороться с
жучками, пожиравшими сахарный тростник. Однако вскоре выяснилось, что жабы не в
состоянии допрыгнуть до верхушек стеблей, где сидели жучки. Но зато в Австралии
у Bufo marinus развились более длинные ноги, которые помогают им быстрее
передвигаться и расширять свою территорию примерно на сорок километров в год. В
итоге популяция жаб вышла из-под контроля и сегодня насчитывает более двухсот
миллионов особей. Они буквально кишат по всей стране. Дошло до того, что на
битву с жабами вышли простые австралийцы – кто с клюшкой для гольфа, кто с
пневматическим ружьем. Жаб ловят в пластиковые пакеты и капканы, но толку от
этого чуть. Сейчас вроде бы собираются бороться с земноводными с помощью
профессиональной армии.
Слушая зоолога, я потихоньку
успокаивалась. Да ничего страшного не произошло! Подумаешь, ошиблась в названии
жабы – с кем не бывает? Никто и не заметит. Вряд ли кто из простых читателей
захочет приобрести «гавайскую жабу» в личное пользование.
– Ситуация осложняется тем, что
тростниковые жабы ядовиты, – продолжал Вилли Рэмович. – У них на
плечах есть шишечки, наполненные ядом, – так этот яд способен парализовать
собаку! В австралийских музеях можно увидеть змей с жабой в пасти, которые
отравились, еще не успев проглотить добычу. Ядовитыми кожными выделениями
тростниковой жабы индейцы смазывали наконечники своих стрел.
Вот ужас-то! И дернул же меня черт написать
про гавайскую жабу! Наскоро поблагодарив зоолога, я позвонила Инге Занимонец.
– Ингуся, – виновато завела
я, – я по поводу моей статьи о Поповой...
– Все замечательно, – перебила
меня Занимонец, – она уже в финской типографии. Выйдет через два дня.
– Ты же говорила, что только через
месяц!
– Так решил главный редактор. Как
только узнал о гавайской жабе, сказал: срочно в номер! И кстати, сам захотел
иметь дома такую же. Не знаешь, где ее можно купить?
– Без понятия.
Слава богу, негде взять Bufo marinus в
Москве, просто негде! Конечно, скоро откроется, что я врушка. Зато мое вранье
обойдется без человеческих жертв.
Чтобы поправить пошатнувшееся душевное
равновесие, я заглянула в холодильник. Там обнаружился заплесневевший кусок
сыра и пакет с зеленым салатом.
Сыр я смолотила за секунду. Потом, тяжко
вздохнув, принялась шинковать салат. Может, если добавить чуть-чуть соли и
масла, это будет съедобно?
Первая ложка пошла на ура. Хм, а ничего,
даже вкусно! Вторую ложку я запихнула в себя, приговаривая: «Надо, Люся, надо!»
Третья – встала в горле комом.
Я не могу это есть. Это омерзительно. Мне
плохо. Я ненавижу салат. Я хочу торт со взбитыми сливками, прямо сейчас. Я
продам душу за лоток оливье. За сковородку жареной картошки с грибами я выдам
все государственные тайны, какие знаю. А если не знаю, то придумаю.
Непонятно, чего ради я страдаю? Ведь одним
похудением мне не обойтись. Чтобы стать красавицей, надо каждый день по
нескольку часов проводить в салоне красоты. Регулярно бывать у парикмахера. Три
дня в неделю ходить на шейпинг. А также в бассейн, солярий и к визажисту. Да, и
еще шляться по магазинам в поисках косметики и тряпок! А жить-то когда?!
Люся, вот скажи, ты готова угробить на
внешность полжизни? Да упаси Боже! Может, тогда не стоит и начинать?
Я вспомнила, как вдалбливала в Марину
Кирьянову мысль: себя надо любить в любом виде. А сама-то я? Вечно живу с
оглядкой на окружающих. Вот и сейчас собралась худеть не потому, что мне самой
этого хочется, не ради здоровья, а из-за кучки каких-то незнакомых людей,
которые решили, что 102 кг – это много. Кстати, 200 лет назад это было в самый
раз. А может, еще через 200 лет этого будет мало? А я, значит, только и успевай
подстраиваться под норму?
Я выкинула ненавистный салат в мусорку,
пошла в супермаркет и купила потрясающий, ну просто волшебный зефир в шоколаде.
И еще мармелад «Лимонные дольки». Ну и поскольку Бог троицу любит, еще пончики
с джемом. Сущую ерунду, всего-навсего десять штук.
Все это было с наслаждением со-жра-но, не
побоюсь этого слова. И плевать мне на чье-то мнение! Отныне буду придерживаться
такого правила: если твое отражение уже не помещается в ширину зеркала, просто
повесь его поперек.
Глава 30
Все-таки сладости благотворно влияют на
мозговую деятельность. Когда я ела салат, ничего путного мне в голову не
приходило. А после зефира в шоколаде вдруг осенило: да ведь я дура!
