Шорола была глубоко тронута любовью Шемы к Гопалу.
— Это ты, Шема, настоящая мать Гопалу, — сказала она.
— В таком случае, ты кто? Его тетка? — спросила Шема.
— Да, конечно, родила его я, но воспитала ты! — улыбнулась сквозь слезы Шорола.
Доброе сердце Шемы совсем растаяло. И обе они, растроганные, пошли будить Гопала.
Тем временем Бидхубхушон, надев чистое дхоти, направился в контору. Оказалось, что бабу, который обещал Бидху помочь, отдыхал после обеда.
Напрасно Бидху обращался ко всем слугам, прося их сообщить о его приходе. Никто не решался разбудить господина. Был среди них слуга по имени Рама. Бидхубхушону он показался симпатичнее других, и Бидху попросил его:
— Рама, мне сегодня совсем нечего есть. Ты окажешь мне большую услугу, если доложишь обо мне хозяину.
— Ах, скажите, какой важный господин! Верно, ты разгневаешься, если я не доложу, может, прибьешь даже? — с усмешкой ответил ему Рама.
— Мне сегодня нечего есть! — повторил Бидхубхушон.
— Ну и что же?! Сколько людей жалуются, что им нечего есть, а заведется пайса, так тут же бегут за вином.
— Да как ты смеешь! Ты еще скажешь, что я и опиум курю? — вспылил Бидхубхушон.
— Почем знать? Вот что, тхакур. Не валяй дурака, перестань шуметь. Лучше садись и жди. Бабу проснется, тогда и поговорим. И помни: здесь горячих не любят, а прислуживать тебе никто не обязан.
От столь «любезных» слов у Бидху даже слезы выступили на глаза. Но он понял, что теперь ему не до обид, сел на скамейку в дальнем углу и стал ждать. Не обращая на него внимания, Рама и другие слуги улеглись отдыхать.
Незаметно подошел вечер. Стало быстро темнеть. Контора находилась далеко от дома Бидхубхушона, и он уже подумывал, что пора возвращаться домой, как вдруг из-за стенки донеслось: «Рама, Рама!».
Это проснулся бабу. Бидхубхушон решил еще подождать. Рама спал. Но другой слуга уже вскочил на ноги, и когда Рама не откликнулся на вторичный зов, этот слуга разбудил Раму, ущипнув его.
— Иду, иду! — воскликнул Рама и вскочил, протирая глаза.
Бидхубхушон напомнил ему:
— Рама, теперь-то ты скажешь обо мне бабу?
Рама заглянул в комнату.
— Ты все еще здесь, тхакур? — удивился он и пошел к своему господину, так ничего и не пообещав Бидху.
А бабу начал отдавать распоряжения Раме:
— Помни, сегодня суббота. Придут Шем-бабу, Чондро-бабу и остальные. Вино в доме есть?
— Вино? Бутылка портвейна и бутылка виски.
— Как так? Почему только одна бутылка виски? Помнится, их было три.
(Конечно, Рама две бутылки выпил сам, но бабу даже не подозревал об этом.)
— Всегда я говорю, что не хочу отвечать за ваше вино. Тогда пять бутылок выпили. Вы сами счет им потеряли! — обиделся Рама.
— Пя-ять? — удивился бабу.
— Сколько вы мне велели принести, столько я и принес.
— Так. А ведь Шем-бабу много не пьет. Он все отца слушает и боится согрешить, чтоб не пришлось потом ходить с бритой головой. Ну да ладно!
После этого бабу заглянул в гостиную через окно в перегородке и спросил:
— А это еще кто?
— Это один тхакур пришел, — ответил Рама. — Говорит, что вы обещали ему помочь. А сегодня будто бы у них есть нечего.
— Пускай уходит. Скажи, что я занят. Пусть придет завтра после обеда.
Раме даже не пришлось передавать эти слова, Бидхубхушон и так все слышал. Он сразу же ушел. Вот уж не предполагал он, что бабу так быстро забудет свое обещание. После этого Бидху совершенно упал духом. Расстроенный, вернулся он домой и рассказал все Шороле. Она расплакалась.
А Промода каким-то образом узнала, что в тот день в семье Бидху не топили плиту. Под вечер она вышла на террасу и спросила у Шемы:
— Что у вас готовили сегодня, Шема?
— Что судьба послала, то и готовили!
— Ах вот как! Что ж, старшей хозяйке нельзя даже пошутить слегка? Тебе бы следовало быть терпеливее в разговоре со мной.
— Мне терпеть нечего, а вот вы еще натерпитесь, если судьба захочет.
— Что такое, Шема? С кем ты там разговариваешь? — донесся голос Бидху.
— Да вот, старшая хозяйка спрашивает, что мы готовили сегодня.
Тут уж Бидхубхушон вспыхнул, словно костер, в который подбросили дров:
— Ты слышишь? Слышишь, как она себя ведет? С чандалом
[26] — и то так не обращаются! — крикнул он Шороле. — Пойду к даде. Посмотрим, что он скажет, когда узнает об этом!
— Не ходи никуда. Не стоит. Лучше не обращать внимания на ее слова, — успокаивала его Шорола.
Промода, услышав возбужденные голоса в комнате Бидхубхушона, снова обратилась к Шеме:
— Что там за шум? Уж не пригласили ли вы кого-нибудь в гости?
— Нет, ты только послушай, как она над нами издевается! — воскликнул Бидху, вскакивая с места.
Шорола схватила его за руки, умоляя никуда не ходить:
— Перестань! Она все-таки почтенная женщина.
— Какая там почтенная женщина! Сейчас же расскажу брату обо всех ее выходках.
Он вырвался из рук Шоролы и с громким криком «Дада, дада!» бросился в комнату Шошибхушона.
Промода хорошо разыграла испуг. Она кинулась вперед, словно ища защиты у мужа, хотела закрыть за собой дверь и тоже кричала: «Смотри, смотри! Твой брат напился, он изобьет сейчас меня!».
— Кто это? — спросил Шошибхушон, прислушиваясь.
— Я! — ответил Бидхубхушон. — Ты должен рассудить нас. Твоя жена смеется над нами. Она оскорбляет нас и говорит все, что ей в голову приходит.
— Да он в самом деле пьян, — перебила его Промода, не давая сказать ни слова. — Разве трезвый станет болтать такую ерунду? — кричала она.
Тут Шошибхушон пришел в ярость:
— Прекрати сейчас же свои пьяные выходки! — напустился он на брата. — Иди и проспись. А завтра я тебя выслушаю, если у тебя найдется, что сказать!
— Пьяная выходка? Я пьяный, по-твоему?! Да уж скорее ты пьян!
— Что-о?! Ты осмеливаешься называть меня пьяным! Вон из моего дома! Будешь дурить, так и ту комнату, что я тебе дал, отберу!
— Комнату?! Ты что, мне ее из милости дал? — закричал Бидхубхушон, дрожа от гнева.
— Ты в моем доме еще смеешь кричать и ругаться? Эй, Хори, уведи этого пьяницу в участок!
— Зачем звать Хори? — возразил Бидху. — Разве сам ты не можешь этого сделать?
