Он заметил, что я его разглядываю, улыбнулся. Пошел за новой чашкой и спросил, не принести ли мне тоже.
— Да, с удовольствием. — К этому моменту кофеина во мне хватило бы на то, чтобы пробить потолок.
Он наклонился за чашкой, и я почувствовала запах его кожи — чистый и свежий, как дождевая вода. Когда он вернулся с кофе, на меня накатило совершенно безумное ощущение. Словно я знала его всегда, словно мы были женаты в прошлой жизни, словно какая-то ниточка уже связывала нас — прекрасная, как шелк, и упругая, как паутина. Реально между нами была только улыбка, но я чувствовала себя безмятежно счастливой и родной этому незнакомцу.
Похоже, я сходила с ума.
— A-а, это великий Артур. — Он заметил Питину книжку и придвинулся ближе. — А это прелестная Гиневра, — и посмотрел на меня. Я чуть не потеряла сознание.
Пит, который обычно с чужими замыкается, улыбнулся ему:
— Вы любите короля Артура?
— Кто же его не любит? — незнакомец улыбнулся в ответ и слизнул крошку сыра с великолепной нижней губы. — Ведь он вынул меч из камня, когда был еще постреленком, как ты. А этот подвиг оказался не под силу даже самому могучему рыцарю.
Пит смотрел на него во все глаза, и хотя я только что собралась отдохнуть от мужчин, стало ясно — нужно узнать его имя. Может быть, если будет на то воля господня, он попросит у меня телефон. Интересно, он думает о том же? Наши взгляды встретились, он уже открыл рот… тут Пит потянул меня за рукав И СКАЗАЛ, ЧТО ХОЧЕТ ПИСАТЬ! Я понеслась с ним в туалет, где писанье превратилось в более тяжкое испытание (видимо, круассан и шоколадное молоко не пошли ему впрок). Когда я наконец выбралась из туалета, восхитительный мужчина с британским или североафриканским акцентом уже ушел!
Ну и пусть. Не очень-то и хотелось.
На сегодня все.
В.
1 сентября
Так, первый шаг сделан. Я позвонила Нэнси Куперман из «Ассоциации Бэрлоу», попросила ее рассмотреть возможность покупки Центра. Она не особенно вдохновилась.
— Есть гораздо лучшие способы потратить деньги. Могу предложить вам дюжину вариантов для оптимизации доходов, но покупка Центра не входит в их число.
Хотела ответить, что дело тут в мести, а не в оптимизации доходов. Она все равно не поняла бы. Решила оставить все при себе.
— Наверняка вы правы, — сказала я. — Но там работает множество людей, и прекрасно работает. Будет возмутительно, если Центр закроют из-за нехватки денег.
Нэнси не торопилась с ответом. Видимо, взвешивала свои возможности. Согласившись на такой невыгодный проект, она поступит непрофессионально. А начав спорить, может потерять клиента, то есть меня со всеми моими деньгами. Ситуация была щекотливая, требующая деликатных действий, которые Нэнси и предприняла.
— Я поняла вашу мысль, — сказала она. — Дайте мне возможность все разузнать. Несколько дней, хорошо?
— Хорошо. Но я не хочу затягивать это дело. Надо действовать быстро, пока меня не опередил другой покупатель.
Большинство моих безумных идей теряют свою привлекательность с течением времени (покупка пони, изучение японского, покупка оборудования для фондю, открытие яслей-сада, покраска волос в черный цвет). Но чем дальше, тем сильнее я стремлюсь к руководству Центром. Я действительно ничего не знаю об управлении предприятием таких размеров (да и любых размеров), но хороших помощников наверняка смогу найти.
— Нэнси?
— Да, Вэлери?
— Пожалуйста, не разглашайте того, что вы работаете на меня. Мое имя не должно упоминаться. Я передаю вам все юридические полномочия, и для всех официальных лиц вы единственная, с кем они могут сейчас говорить по этому поводу.
— Поняла. Я свяжусь с вами, как только будут более определенные сведения.
На сегодня все.
В.
4 сентября
Роджер хочет увидеться с Питом в эту субботу. Я почему-то надеялась, что он станет таким отсутствующим папой, каких изображают в радиоспектаклях: эти сволочи забывают день рождения собственного ребенка и звонят всего пару раз в год.
Как невыносимо писать такие вещи! У моего сына должен быть папа, который помнит о его дне рождения и звонит каждый день, а не раз в год. Но присутствие Роджера в жизни Пита автоматически означает его присутствие в моей жизни, что вызывает у меня приступ клаустрофобии.
Рассказала Роджеру о походе с «Тигренком», предложила перенести его посещение на эти дни. Он был в бешенстве, когда я сказала, что один из моих друзей-мужчин будет контролировать его общение.
— Что это за бред, Вэлери? — взвился он. — Ты что, думаешь, я собираюсь похитить собственного ребенка?
— Понятия не имею, что ты планируешь делать с Питером.
— Ах, теперь, значит, это уже Питер? — обезьянничал он. — И с каких пор ты стала его так называть?
— Роджер, у меня нет на это времени.
— Нет, в самом деле. Скажи мне. С каких пор Пит стал Питером? Это твоя идея? Или какой-нибудь осел Билл Стропп предложил?
Откуда, черт возьми, он знает про Билла Строппа?
— Роджер. — Я старалась говорить нейтрально, как бы отстраняясь от него. — Одно из великих преимуществ развода состоит в том, что мне больше не надо с тобой бороться. Если ты не против, мне пора.
— Слушай, извини меня. Я не хотел никакой борьбы. Мне ведь тоже трудно, понимаешь?
Я не ответила.
— Пожалуйста. Позволь мне пойти с Питом в поход без… без сопровождающих. Пожалуйста. Вэл, поверь мне.
— Мне пора. — Я быстро положила трубку, чтобы он не успел вставить слово.
В браке с Роджером было тяжело, но быть с ним в разводе, кажется, еще тяжелее.
На сегодня все.
В.
9 сентября
Майкл Авила согласился составить Питу компанию в походе с «Тигренком». Теперь у меня есть две недели, чтобы между ними завязались какие-то отношения. Пригласила Майкла на ужин. Он спросил, можно ли прийти с подругой. Видимо, он до сих пор убежден, что можно заставить себя стать гетеросексуалом. Что ж, удачи, что я еще могу сказать.
Позвонила Нэнси Куперман, сказала, что разговаривала с Томом Фрэнсом, управляющим Центра. Когда она упомянула о своем анонимном клиенте, рассматривающем возможность покупки Центра, он очень заинтересовался. У него уже была подготовлена брошюра-предложение для несостоявшейся сделки с больницей, на следующей неделе она будет у меня в руках.
— Заявленная цена — полтора миллиона, — сказала Нэнси.
— И все? Вы уверены? — Может, богатство мне уже приелось, но полтора миллиона по меньшей мере не выглядели кучей денег за целый центр изучения психических болезней.
