Во время ленча Вернер уселся рядом с Бар, и они принялись обсуждать достоинства английской живописи. Его ноздри трепетали всякий раз, когда Бар улыбалась, а на ее щеках играли аппетитные ямочки. Когда Бар потянулась поправить прическу, ее грудь поднялась под легкой полупрозрачной блузкой. Вернер разволновался так, что проглотил целиком вареное яйцо и закашлялся. Пришлось долго хлопать его по спине, пока бедняга не пришел в себя. Вер с изумлением поглядывал то на Вернера, то на Бар.
После ленча Вер некоторое время раздумывал: достаточно ли высохла трава для того, чтобы собирать ее в скирды. Он переходил с места на место и мял скошенные стебли пальцами. Решающим фактором оказался прогноз о приближающейся непогоде. Вер сказал, что медлить не стоит. Упаковочный пресс оказался таким же древним, как и сенокосилка. При работе он издавал громкие кашляющие звуки. Казалось, еще раз кашлянув, агрегат замолкнет навсегда. Уилл направлял трактор, а мы сгребали сено, чтобы агрегат мог поглотить его. Из отверстия в задней стенке пресса с пугающей нерегулярностью вылетали кубы сена. Мы связывали их тонкой оранжевой бечевкой, которая то и дело запутывалась.
Джордж разобрался с капризами машины быстрее всех. Он терпеливо распутывал бечевку, которую пожирал непокорный агрегат. Вер стал называть мальчика старшим инженером. Я заметила, что Вер несколько раз ласково трепал Джорджа по голове, когда был уверен, что за ними никто не наблюдает.
Стайка легких облаков появилась в небе. Солнце то пряталось за облаками, то выглядывало вновь. Работать стало гораздо приятней. Я сняла шляпу и запустила ее вверх. Круглая шляпа закрутилась, словно диск для метания. Мы стали по очереди петь деревенские песни, какие знали. Френки выводила тоненьким голоском громче всех. У нее абсолютно не было слуха, но круглое личико порозовело от удовольствия, а глаза горели. Девочка энергично потряхивала головой и махала руками в такт. Я была настолько тронута ее стойкостью, позволившей ей справиться с несчастьем, что некоторое время не могла издать ни звука из-за наплыва чувств.
Джордж работал усердно, не покладая рук. Вер не отходил от мальчика. На Вере были протертые на коленях джинсы и светлая рубашка с короткими рукавами. Рубашка резко контрастировала с дочерна загорелым лицом. Несмотря на некоторую небрежность, в нем чувствовались жесткость и целеустремленность, внушающие доверие. Юношеский задор Вернера казался чем-то лишенным сердцевины по сравнению с суровостью Вера.
Я механически сгребала траву граблями. Облака, которые величаво плыли над скошенной травой, бросали причудливые тени на изнывающую от жары землю. В небе над головами пара стрижей показывала фигуры высшего пилотажа. Упаковочный пресс кашлял не переставая. Вечер принес долгожданную прохладу и успокоение…
На следующее утро я была первой, кто появился на лугу. Хлоя бросилась вынюхивать кроличьи норы. Вдали раздался звук мотора — к лугу приближался трактор. За рулем сидел Вер.
— А где все остальные? — спросила я, когда Вер заглушил двигатель.
— Джордж вызвался проводить Вернера на почту. Вернер должен позвонить домой, предупредить мать о том, что останется в Англии еще ненадолго. С тех пор как Вернер увидел Барбару, он и думать не хочет о возвращении домой.
— Вернер слишком досаждает тебе?
— Нет, совсем нет. Я под страхом немедленного изгнания запретил ему говорить о политике. Вернер изо всех сил старается быть полезным. Все свободное время он проводит на заднем дворе, пилит и колет дрова. Очевидно, девушка, на которой Вернер собирается жениться, заставляет его соблюдать режим и не забывать о физических упражнениях. Судя по рассказам Вернера, она настоящее чудовище. Вернер не уверен, что сможет исполнять супружеский долг, если она станет его женой. Я сочувствую бедняге от всей души.
— Какие новости от Дасти и Дикона?
— Я навещал их вчера в больнице. Рана Дикона начала гноиться. А Дасти с подозрением на ботулизм перевели в отдельную палату.
— Какой ужас!
— Случаи ботулизма достаточно редки. Думаю, что врачи перестраховываются. Если бы у Дасти обнаружили что-нибудь серьезное, его давно бы перевели в лучшую больницу.
— Почему Вернер решил позвонить с почты?
— Телефон в Гилдерой Холле отрезали за неуплату.
— О нет, не может быть! Ты не слишком обидишься, если я предложу тебе немного денег взаймы?
— Спасибо. Очень мило с твоей стороны, но в этом нет необходимости. Телефон вот-вот должны подключить. О черт! Извини. — Вер, который все это время копался во внутренностях упаковочного пресса, глубоко порезал большой палец.
— Дай взглянуть.
— Ничего страшного, небольшая царапина. Хорошая девочка, — последняя фраза относилась к Хлое. Собаке надоело вынюхивать норы. Она подбежала к нам и стала радостно лаять.
— Мне кажется, что рана глубокая. Тебе стоит перевязать палец. — Я вытащила из кармана новую упаковку лейкопластыря. — Мы же не хотим, чтобы ты оказался в больнице рядом с Дасти и Деконом.
— Я восхищен! Предусмотрительная, бережливая, артистичная, хозяйственная, умеет находить общий язык с животными и детьми — все ли твои достоинства я перечислил?
— Закрой рот и не шевелись. — Я держала Вера за руку и раздумывала над тем, какой длины понадобится кусок пластыря, чтобы закрыть рану. — Где ножницы? — спросила я, хлопая себя по карманам.
Стриж как молния пронесся мимо и отвлек мое внимание. Я взглянула вверх. Вер смотрел на меня с удивлением. Я неодобрительно нахмурилась. Небо отражалось в его темных с поволокой глазах. Меня словно сковал паралич. Руки и ноги перестали слушаться. От запаха свежескошенного сена кружилась голова. Солнце палило все сильней. Пульсация лучей волшебным образом совпала с пульсацией сердца. Синий купол неба навалился на меня всей своей тяжестью. Мое дыхание было затруднено, сердце билось неравномерно…
— Фредди, — прошептал Вер.
Я почувствовала, что его рука легла на мою.
— Фредди, Фредди! — Рут и Уилл приближались к лугу.
Френки обогнала их и мчалась ко мне по траве.
— Опля! — Вернер легко перепрыгнул через изгородь.
Джордж неловко ковылял следом.
Бар, Прим и Бальтазар двигались по тропинке в нашем направлении. Рабочий день начинался.
Глава 40
— Заходите, — Вер пригласил всех в холл.
Холодные струйки стекали по лицам. Мы промокли до нитки. Ливень начался внезапно, как раз в тот момент, когда мы закончили скирдовать сено. Над головами загремел гром, начали сверкать молнии. Мы, невзирая на непогоду, складывали брикеты сена в кучу под брезент. Сено было спасено. Вер вызвался отвезти всех домой. Мы во весь голос пели в трейлере, не обращая внимания на дождь.
— Вот так ураган! — сказала Френки. Она посинела, кожа у нее покрылась пупырышками от холода. — А правда, что гром грохочет из-за того, что Господь передвигает мебель в небесных чертогах?
