Я аккуратно поставила всё на место, сполоснула лицо холодной водой, потом подумала и принялась пить, набирая воду в ладони. Кто сказал, что нужно обязательно идти на кухню? Я человек простой, к тому же чувствую себя как дома. А дома я, знаете ли, всякое творю. Напившись, я посмотрела на себя снова – хитрая мокрая мордашка, довольная женщина после ночи любви.
– Где ты была? – спросил Андре, когда я вернулась, стараясь не скрипнуть и не нашуметь.
– Не хотела тебя будить, – сказала я с виноватым видом. Андре сидел на постели и сонно жмурился. Солнце уже встало, но еще не ослепляло, только косо освещало ставни. В комнате было сказочно красиво, как только бывает на рекламных фотографиях французских интерьеров в стиле «Прованс». Андре, опираясь руками на постель, смотрел на меня с неодобрением.
– Если не хотела меня будить, то не должна была уходить. Я просыпаюсь, как только тебя нет рядом.
– А вдруг я отправилась на пробежку? Между прочим, это полезно для здоровья, – фыркнула я, продолжая стоять в дверях. Идти внутрь было опасно, хоть и заманчиво, я наблюдала за недовольным лицом своего хищного мужчины, пытаясь понять, что меня ждет.
– Полезно бегать по Парижу в пять часов утра? В моей рубашке и без трусов?
– Почему без трусов? – обиженно пробурчала я.
– Хорошо. В моей рубашке и в трусах?
– Я просто хотела пить. У нас в комнате было только вино. Я подумала, что не стоит начинать новый день со старого, почти выветрившегося вина. Конечно, ты можешь быть не согласен со мной, но…
– Поцелуй меня, – оборвал мой монолог Андре. Он откинулся чуть назад, обнаженный и уже возбужденный, теперь настроенный мирно. Уже неплохо.
– Поцеловать? Уверен, что мы этим ограничимся?
– Ничего не могу обещать, – покачал головой он.
Я никогда не знаю, чего мне ждать от Андре, и это – часть его магии. Он был со мною столь же бережен и нежен, насколько был жесток еще несколько часов назад. Я плавилась, как растапливается масло в печи, и через какое-то время захотела, чтобы время остановилось и чтобы мы остались в этой комнате навсегда.
Именно в этот момент Андре сообщил, что мы едем завтракать с Марко.
– Зачем? – возмутилась я и тут же была призвана к порядку. Мне напомнили, что я обязана слушаться мужа, почитать его и ублажать. Последнее – в особенности. Я возразила, что еще не являюсь ему женой. Невеста – это ненадежно. Ведь невеста может и передумать. Тогда Андре обозлился на мои слова и приказал мне немедленно одеваться.
– Мы поедем и поженимся прямо сейчас, – сказал он.
– Сейчас? – вытаращилась я. – Нет! Ты делаешь это только для того, чтобы командовать мной?
– Не самый плохой аргумент, – подтвердил Андре.
* * *
Мы добрались до ресторана на затонированом такси, который вызвал Андре. По дороге мне все же удалось добиться того, чтобы отложить бракосочетание. Для этого мне пришлось пообещать, что я буду вести себя хорошо и разрешу Андре командовать мной так, как если бы он уже был моим мужем.
Мы подъезжали к месту, где Андре и Марко договорились встретиться и обсудить наш полет в Москву. Да, именно ради этого мы и встречались. Сегодня я надела другое платье из приготовленных для меня – на этот раз длинное, с объемной мешковатой юбкой, расписанной в этнических мотивах.
– Но почему я не могу надеть джинсы? – возмущалась я, прикидывая, каково это будет – ходить по улицам в таком платье и босоножках на платформе. Платье было красивым, даже восхитительным, но с каждым подаренным мне платьем я словно отдавала частичку своего личного пространства. Его и так почти не осталась.
– Потому что я хочу, чтобы ты носила платья, – сказал Андре, и на этом разговор был окончен. Не так уж хорошо я умею подчиняться, если всю дорогу до ресторана я сидела и дулась на Андре. Он был серьезным и занятым: звонил кому-то, отдавал распоряжения, узнавал о состоянии пациентов. Параллельная жизнь моего персонального варвара, такая цивильная, наполненная заботами и трудами. Я смотрела в окно, когда мы подъезжали, и увидела то, что заставило меня вздрогнуть. Около ресторана стоял Юсуф.
– Смотри! – воскликнула я, но Андре был слишком увлечен своим разговором, он только кивнул мне, а я почувствовала, как всё моё возмущение и весь страх, непонимание и чувство бессилия возвращаются. Оставь всё плохое в прошлом… Первым я бы оставила там адвоката семьи Одри Шараф, но нет – вот он, пожалуйста, собственной персоной, стоит и ругается о чем-то с Марко. Юсуф размахивал руками, а Марко скрестил свои на груди и сжал зубы. Затем Марко сказал Юсуфу что-то, явно неприятное и резкое, развернулся и ушел в ресторан. Юсуф, хвала небесам, тоже ушел – вверх по улице, периодически оглядываясь, словно боясь или надеясь, что Марко вернется.
Когда мы подошли к Марко, он уже сидел за столиком и размешивал сахар в чашечке с кофе. Он был задумчив, зол и рассеян. Еще бы.
– Что ему было нужно? – спросила я, невольно хмурясь. Марко посмотрел на меня уставшими глазами. Он молчал, словно это было чудовищной сложностью – подобрать слова. Затем он тихо заговорил.
– Он хотел, чтобы я пришел на ее похороны.
– Что? – ахнула я. – После всей этой лжи?
– Вы представляете? – тихо кивнул Марко.
– Нет, это просто что-то.
– Он пытался давить на меня, – удивленно усмехнулся Марко, но улыбка его возникла от изумления человеческой наглости. – Юсуф напомнил, что, видите ли, у нас с их семьей бизнес, дела. Да плевать мне на их дела…
– Марко, Марко! Тише, не надо. Он просто дурак, этот их адвокат, раз решил давить на тебя.
– Конечно, дурак, – кинул Марко, приходя в себя. – Это-то и странно – как можно быть таким беспечным? Семья Шараф еще ответит за всё, что причинили нам.
– Но ведь это не они виноваты, – возразила я и тут же ощутила яростный взгляд Андре. – А что? Я только говорю, что не стоит карать их за то, чего они не делали. В конце концов, для родителей Одри всё это тоже было шоком.
– Шоком? – переспросил Марко с изрядной долей сарказма в голосе. – Я бы так не сказал. Они знали, что она была ментально нестабильной, что пила таблетки. Знали и то, что когда-то она была помешана на молодом аристократе, работающим врачом.
– Этого не может быть! – Я прикрыла рот рукой. Если родители Одри знали об этом, тогда Марко совершенно прав. Они не заслуживают жалости или снисхождения. А визит их семейного адвоката просто возмутителен. Я хотела добавить что-то еще, но к нам подошел официант. Я и забыла, что мы приехали, чтобы позавтракать в беспечных и приятных разговорах о нашем полете.
– Что будете заказывать? – спросил красивый, как манекенщик, официант.
– Дайте нам что-нибудь… на ваш выбор, – попросил Андре, явно желая поскорее избавиться от официанта. Значит, сегодня у нас с ним такая игра? Я буду подчиняться ему во всем? Даже собственный завтрак не смогу выбрать? Что ж, хорошо. Я не стала возражать, но, когда принесли заказ, я поковырялась вилочкой в белоснежной горке мягкого сыра и даже не притронулась к булочке с яйцом, поверх которого лежал и плавился маленький кусочек сливочного масла.
