– Не считая того, что я не могу дышать, есть и спать, – все в порядке.
Он с большим интересом задает уточняющие вопросы, выясняет детали. Он, как и мы, писатель – и я вяло размышляю, чем вызван этот его интерес. Может быть, у него в недописанной книжке загибается какой-нибудь второстепенный персонаж, а писателю как раз не хватает фактуры.
– У тебя невроз, – удовлетворенно заключает Андрей. – Тебе нужен психолог. У меня тоже был невроз. Я знаю, о чем говорю.
Глава 19
Совсем не беспокоил
Психолога зовут Ангелина. У нее очень хорошие рекомендации. Она ведет прием в собственном офисе на “Белорусской”. К ней плотная запись. Она востребована. Она дорогая.
Наше первое занятие проходит немного странно. Она интересуется, что меня к ней привело, и я рассказываю ей про прерванную беременность, про нынешние проблемы с дыханием, сном и питанием, про безрезультатные походы по врачам.
Она слушает, кивает, потом делает умное лицо и говорит с интонацией Шерлока Холмса, который впервые откровенничает с бестолковым Ватсоном:
– Это же все – про смерть. Вы говорите про смерть, Анна!
Кажется, она ждет от меня аплодисментов.
– Ну разумеется, все это про смерть, – скучно соглашаюсь я. – Я действительно говорю вам про смерть.
Ангелина выглядит разочарованной. Но не сдается:
– Вы боитесь смерти, Анна. Не так ли?
– Ну да. Я же вам об этом говорю уже минут тридцать.
– И вы испытываете тревогу.
– Да! Я испытываю тревогу!
Она мудро кивает.
– Ну что ж, Анна. Давайте подумаем, какой помощи вы ждете от меня?
– От вас я жду профессиональной психологической помощи.
– Ну, попробуйте сформулировать, какие у вас ожидания. Чего вы хотите добиться в итоге?
– Я хочу добиться в итоге, чтобы я не задыхалась, не испытывала проблем с питанием и сном.
Она лукаво улыбается:
– В психологии считается, что не следует употреблять в речи отрицания. Вот вы говорите: “Я хочу добиться, чтобы я не…”
– Хорошо. Я хочу добиться, чтобы я нормально дышала, хорошо ела и хорошо спала. Так сойдет?
Ангелина мудро кивает и подвисает. У меня возникает неприятное подозрение, что она не очень понимает, что со мной делать, и реально ждет от меня какого-то плана. Я молчу. Она, вздохнув, берет инициативу в свои руки.
– В вашем случае имеет смысл принимать антидепрессанты. Конечно же, в сочетании с сеансами психотерапии.
– Я не хочу принимать антидепрессанты.
– Почему?
– Потому что, насколько я знаю, антидепрессанты принимаются длительным курсом, около года. И на фоне их приема нельзя беременеть.
– А вы хотите забеременеть? После такого?! – она смотрит на меня, как на психопатку. Впрочем, так, наверное, и есть. Она – психотерапевт, а я – психопат, мы нашли друг друга в кабинете на “Белорусской”.
– Да, хочу.
– Что ж… Тогда мы с вами попробуем поработать без антидепрессантов.
– Отлично.
– На сегодня все. К следующему сеансу вам обязательно нужно заполнить эти анкеты. Там, среди прочего, шкала измерения тревоги и депрессии. Это очень важная часть нашей работы, отнеситесь, пожалуйста, к анкете серьезно.
Анкета, которую я пытаюсь заполнить дома, способна погрузить в тревогу и депрессию кого угодно – даже самого счастливого, удачливого и процветающего человека, окруженного сонмом любящих детей и внуков. Это бесконечная череда скучных и неумных вопросов, переведенных гуглтранслейтом или бог-знает-чем с бог-знает-какого языка и по большей части не имеющих ко мне лично вообще никакого отношения.
“Я сегодня рад так же, как и раньше”. Варианты ответов:
1. Да, конечно.
2. Да, но не так сильно.
3. Немножко беспокоил.
4. Совсем не беспокоил.
“Я чувствую себя счастливым”.
1. Да, конечно.
2. Да, но не так сильно.
3. Немножко беспокоил.
4. Совсем не беспокоил.
“Я могу просто сесть и расслаблен”.
1. Да, конечно.
2. Да, но не так сильно.
3. Немножко беспокоил.
4. Совсем не беспокоил.
Тихонько матерясь, я помечаю галочками “совсем не беспокоил”.
В следующей анкете задача усложняется. Там нужно не просто ставить галочки, но и вписывать ответы на вопросы.
“В ближайшем будущем я хочу стать…” Впишите, какой вы хотите стать. Например: “Я хочу стать стройной/подтянутой/счастливой/уверенной в себе/успешной в карьере”. Постарайтесь избегать отрицаний. Не следует писать: “Я хочу стать не такой толстой/без висящего живота и т. д.”
На этом я все-таки ломаюсь. На следующем занятии я говорю Ангелине, что не вижу смысла отвечать на вопросы, адресованные коллективной тетушке сорок плюс, комплексующей от безделья и лишнего веса.
Ангелина слегка обижается за своих клиенток.
– Между прочим, по той анкете, которую вы все-таки заполнили, видно, что у вас очень высокий уровень тревоги.
– Не сомневаюсь. Это было понятно и без анкеты.
– Если хотите, я покажу вам некоторые техники расслабления, используемые при тревожных расстройствах. Они помогут вам снимать напряжение. И налаживать дыхание.
– Да, очень хочу! – я с облегчением думаю, что, возможно, от Ангелины все-таки будет прок.
Она просит меня лечь на спину, закрыть глаза, сложить руки на груди и застыть. Не двигаться. Полностью погрузиться в себя, отрешиться от внешнего мира.
…Я лежу на спине, со скрещенными на груди руками. Как тогда, в “Шарите”, сразу после родов. Я опять лежу в той самой позе покойника. Вероятно, это самая подходящая для меня поза…
– А теперь задержите дыхание.
…Я лежу со скрещенными руками – не двигаюсь и не дышу. Вот теперь я совсем как мертвая. Мертвые ведь не дышат. Мне вдруг кажется, что больше я не буду дышать никогда. Даже если захочу. Даже если Ангелина скажет, что можно.
Я вскакиваю и хватаю ртом воздух.
– Что случилось? – пугается Ангелина.
– Я не могу это делать! Не могу лежать на спине и не дышать.
…Мы вежливо прощаемся до следующей недели. Мы обе знаем, что я больше к ней не приду.
Глава 20
Младенец без имени и злая колдунья
Зато я нахожу действительно хорошего детского психолога для Барсука. Наталья Куренкова работает в Центре психолого-медико-социального сопровождения “Юго-Запад”. Мы с Барсуком попадаем к ней с третьей попытки: первые две заканчиваются фиаско, так как по мере приближения к метро мне становится все труднее дышать – и мы никуда не едем. В третий раз мой организм все-таки любезно соглашается переместиться на “Юго-Западную”.
