Она наконец-то нашла карандаш и взглянула на брата. И тут же ей стало еще страшнее. Но теперь по иным причинам. Швед замер, даже дышать перестал, как будто ему вдруг стало плохо. Он побледнел, уставился в спину Алины каким-то пустым взглядом. И тут вдруг Елена ощутила холодок. Словно по залу прошел сквозняк. Знакомое ощущение! Это была сила. Но сила незнакомая и даже чуждая. Какая-то слишком яркая и слишком светлая. Будто непереносимо белый свет. Сила свернулась кольцом вокруг ее любимого братика и завибрировала. Елену пробрал озноб. За столько лет знакомства, любви и дружбы ей такое приходилось видеть впервые.
— Карандаш! — вдруг распорядился Швед незнакомым властным, почти злым и холодным тоном.
Елена вздрогнула и протянула ему послушно нужную вещь. Он даже не кивнул, даже не взглянул на нее. Будто ее вообще здесь не было. Но в то же время она понимала, что Вадим знает о ее присутствии. Сейчас она для него рабыня, безмолвная служанка, почти бездушная вещь, необходимая, чтобы исполнять его приказы. Ох, зачем она только его об этом попросила?
Швед по-прежнему не отрывал взгляда от Алины. А его рука, будто даже и не по его воле, что-то быстро выводила на листке. Резкие молниеносные штрихи. Мелкие детали, образы, нюансы. Елена не могла себя заставить посмотреть на его рисунок.
Все, что угодно, только не смотреть сейчас на этого жестокого незнакомца, который залез в тело ее любимого братика. Елена уставилась на спину Алины. Так спокойнее, и… А вдруг повезет! Вдруг ее заденет вдохновение Шведа? Вдруг она увидит то, что ищет? Или хотя бы ту, уже знакомую зловещую тень, что преследует девушку. Уж лучше эта тень, чем тот свет, на который сейчас Елене так больно смотреть.
— Прости, — Елена даже вздрогнула, голос Вадима был какой-то измученный и жалкий.
Она обернулась с опаской. Очень не хочется вновь смотреть на того жуткого незнакомца. Но нет. Ее замечательный братик вернулся. Как возвращались викинги с поля боя. Израненные, смертельно усталые, но довольные собой.
— Это всегда так? — с легким холодком спросила она.
— Нет, конечно, — он поморщился, отпил сока. — Ты же знаешь. Обычно я просто брожу по улицам, мечтаю, пока не увижу… нечто, какую-то деталь. Потом я ее записываю, складываю в образ. Собираю детальки пазлов в своем блокнотике.
Елена кивнула, пододвигая к себе пепельницу. Да, она помнила эти блокноты братца. Он всегда таскал с собой один из этих дневников. Когда-то она даже смеялась над ним. Сейчас она была готова многое отдать за то, чтобы вместо ужасного превращения в холодного гения увидеть Шведа, скрупулезно исписывающего свой очередной блокнот.
— Но, к сожалению, — продолжал он, — бывает и вот так. В большей части случаев при Гале.
Гала бывшая жена брата, которую на самом деле звали Светланой. Именно во время их, в общем-то, недолгой связи со Шведом произошли эти самые метаморфозы, когда он из многообещающего начинающего художника вдруг превратился в гения. Именно она смогла открыть в нем его странный дар, и только при ней он мог писать. Эта привязанность сводила Шведа с ума. Но он не мог от нее избавиться. За что в душе ненавидел Галу. А она испытывала к нему маниакальное собственническое чувство, не отпуская его и дико ревнуя. Причем не к многочисленным девицам, табунами проходившим через его постель, а к друзьям. Ей непереносимо было думать, что он счастлив с кем-то вместо нее. И она вела с друзьями мужа непрекращающуюся войну. Правда, в этой войне Елена занимала исключительно оборонительную позицию. Ей было искренне жаль эту, по сути, больную женщину, но ее истерики она сносила с большим трудом.
— Знаешь, — проговорила Елена. — При таком раскладе Галу жалко.
Швед поморщился.
— Ладно, — перевел он тему. — Твоя просьба, похоже, выполнена.
— Кстати, да, — Елена ждала, когда братец отдаст ей желанный рисунок, но он не торопился. — Спасибо. Братец?
— А! Извини, — он нехотя подвинул ей лист. — Просто мысль появилась. Довольна?
— А то!
Рисунок получился крайне странным. В середине была изображена бабочка, наполовину скрывшаяся в чем-то весьма напоминающем расколотую греческую амфору, вокруг все оплетено паутиной, а в левом углу угадывалась фигура паука. Свет падал справа так, будто за гранью листа стоит одинокая свеча.
— Слушай, а это что? — с некоторой опаской поинтересовалась Елена.
— Я пытался нарисовать кокон, — придвинувшись ближе, начал объяснять Швед. — Но я в жизни этой дури не видел. Да и что я, ботаник, что ли? А так вроде очень даже ничего получилось.
— Угу, — задумчиво согласилась Елена. — А по кокону что за странный узор?
— Ну ты вообще! — возмутился Вадим. — Кому это было надо, а? Тебе или мне? Ты заказчик. Вот тебе и должно быть понятно, что это за хрень.
— Миленько, — прокомментировала она с почти детской обидой.
По стенам греческой амфоры, которую Елена просто отказывалась воспринимать, как какой-то там кокон, плясали тени. Черные, густые, довольно зловещие. И что?.. Хотя, если это все-таки кокон. Она удовлетворенно улыбнулась и отложила рисунок.
— Огромное тебе человеческое спасибо!
Швед рассеянно кивнул, продолжая смотреть на свой же эскиз.
— Он тебе больше не нужен?
— Да нет, наверное, — удивленно ответила Елена. — А что?
— Видишь ли… — похоже, братец вообще мало помнил в данную минуту об ее существовании. — Идея. А вот если…
Что же все-таки задумал гениальный художник, Елене узнать было не суждено.
— Ой! Ну надо же! — Она чуть не подскочила от этого дружелюбного девичьего голоса. — Вы еще не уехали!
Елена уже успела забыть о существовании Алины, и уж тем более она не ожидала, что девушка ее узнает.
— А приветики вам! — с почти натуральной идиотской улыбкой чуть громче нужного отозвалась она. — Мы тут решили погостить подольше. Подруга крестины задумала. Представляете, я крестной буду!
Швед издал довольно странный звук, видимо, подавившись. Любимая сестренка в роли крестной? А что это у нее с лицом? Ну, вылитая деревенская дура.
— Поздравляю, — вежливо улыбнулась Алина. — А где же ваш муж и брат?
— А! — Елена беззаботно пожала плечами. — Затариваются, наверное. А вот Вадик. Он будет крестным! Тоже мой братан. С Питера.
— Привет, — оторопело отозвался Вадик.
— Здравствуйте, — девушка лишь мельком глянула на него и опять все свое внимание перенесла на Елену. — А где будут крестины проходить?
— Не, ну, вы только послушайте! — Хозяйка «Бюро» вжилась в роль, уперла руки в бока. — Верка вообще из ума выжила! Сама сюсюкается с ребенком, а нас с Вадькой отправила церковь искать, чтоб к дому поближе. А там вообще с церквями туго. Что за район!
Швед выглядел так, будто у него несварение желудка. В принципе на фоне сумасшедшей идиотки тупой молчун смотрится нормально, наверное.
