Сколько осталось до земли? Чья внизу территория? Внизу, в опасной близости стали мелькать тени, потом сильный удар колёсами о землю. Самолётик подпрыгнул, снова коснулся шасси поверхности, пробежал несколько метров. Капот ушёл вниз, хвост задрался. Треск дерева, раздираемой полотняной обшивки, звук льющейся жидкости. Остро запахло бензином. Игорь понял — надо срочно покидать самолёт. Если вспыхнет, сгоришь живьём. С трудом отстегнул привязные ремни, на которых повис. Ударился грудью и лицом о приборную доску. Удар немного смягчил ранец, который был спереди. Игорь освободился от лямок, выбросил ранец за борт. Панель приборов внизу, под ногами.
Встал на неё, услышав хруст стекла, выбрался из кабины, повис на руках. Ногами нащупал крыло, опёрся о него левой ногой. То, что жив остался — уже везение. Что с лётчицей?
Игорь опустился ниже, к кабине пилота, что сделать было не просто. Самолёт скапотировал колёсами в воронку, стоял почти вертикально, задрав хвост. Игорь потряс за руку лётчицу. Никакой реакции. Жива ли? Дыхания не слышно. Надо вытащить её, может жива, потеряла сознание. Попробовал нащупать замок привязных ремней. Обнаружил, а открыть не может. Вытащил из кармана перочинный нож, лезвием перерезал ремни. Маловат клинок, финка была бы сподручнее. Но на немецкой форме она смотрелась бы нелепо.
Лётчица, освобождённая от ремней, безвольно упала на приборную панель. Быстрей действовать надо, быстрей! Правой рукой держался за борт, левой ухватился за руку лётчицы. Вытянул до половины тело из кабины. Потом соскользнул по крылу на землю, стащил лётчицу. Лёгкая, полсотни кило, не больше. Был бы здоровенный мужик на центнер веса, пришлось бы помучиться. Не мешкая, подхватил тело, отнёс подальше. Из бензобака или повреждённого трубопровода вытекал бензин. Запах сильный и под ногами жижа. Малейшая искра и будет факел. Хотел было вернуться, подобрать ранец, да передумал. Ничего ценного нет в нём. Пощупал пакет в кармане, цел, не потерялся. Значит ещё есть шанс доставить его к своим. Теперь важно определиться — где он? Лётчица застонала. Уже хорошо, живая. Игорь наклонился.
— Где болит?
Ответа не получил. Но стонет — уже хорошо, жива. Недалеко взлетела осветительная ракета. Игорь оторопел. Немцы пускают ракеты на своей передовой, а у наших такой привычки нет, впрочем — как и ракет на парашютиках. Потом послышался звук пулемётной очереди. В немецком тылу они упали, в непосредственной близости от траншей? тогда почему немцы не бегут к самолёту? Подумалось — самолёт без опознавательных огней, мотор не работал, пожара на борту не было. Похоже — падение самолёта осталось немцами незамеченным.
Лётчица снова застонала. Игорь наклонился.
— Жива?
А сам руки-ноги ощупал, потом туловище. Ранений нет, липкой влажности крови не чувствуется. Но при такой жёсткой посадке могла случиться неприятность другая — переломы позвоночника, к примеру. Лётчица что-то прошептала. Игорь ухом почти к губам лётчицы приник.
— Повтори, я не понял.
— Мы у своих?
Услышал он вопрос.
— Не знаю.
— Я тянула, как могла. Голова сильно болит.
— Всё помнишь, что было?
Лётчица помолчала.
— Момент посадки не помню.
Так, сотрясение головного мозга есть. На научном языке называется ретроградной амнезией, когда травмированный забывает предшествующие события. Лётчица приходила в себя, пошевелила ногами, руками. Потом ладонью по лицу провела.
— Ой, у меня кровь на лбу!
— О какую-то железяку приложилась. Выбираться отсюда надо.
Лётчица попыталась сесть, опираясь на руки, застонала, упала.
— Голова болит и кружится. Ой, мамочки! Ты не бросай меня.
— Как можно? Выкинь дурные мысли из головы. Выберемся к своим и обязательно вдвоём.
Недалеко простучал пулемёт, трассирующие пули веером прошли над землёй. Так стреляет обычно дежурный пулемётчик, притом не наш. Наши беспокоящий огонь не вели, экономили боеприпасы и пулемётное гнездо демаскировать не хотели. Выходит — немецкие позиции слева.
— Давай попробуем встать, я помогу. Игорь взял девушку за руки, поднял. А она толком стоять не может, качается. Ну это ничего, лишь бы ногами перебирала. Правую руку девушки на себя возложил, левой обнял за талию.
— Двинулись потихоньку.
Темно, видно плохо. Мелкими шагами шли, а всё равно угодили в воронку. Земля рыхлая, не удержались, скатились вниз. Девушка застонала, но сознания не потеряла. Игорь вверх полез, земля осыпается. Лёг на край воронки, руку протянул.
— Цепляйся, вытащу.
Буквально выдернул лётчицу из глубокой воронки. Видимо, снаряд гаубицы угодил. Миномётные мины воронки неглубокие оставляют. Хотел Игорь подняться, а над головой трассеры пролетели. Одна пуля в самолёт угодила, он вспыхнул мгновенно, как факел. Бензин-то вытекал из него. Малейшей искры хватило. Лётчица широко открытыми глазами смотрела, как горит её У-2. Полотняная обшивка вмиг прогорела, обнажив шпангоуты. Похоже на скелет диковинного животного. Немцы всполошились.
Вечером самолёта не было, а сейчас есть. Открыли по горящему летательному аппарату огонь из пулемётов. Игорь в воронку спрыгнул, лётчицу за собой волоком стянул. В воронке они в безопасности. Рядом с горящим остовом мина взорвалась, потом другая.
Затем немцы стали стрелять из миномётов более крупного калибра. Наши войска в долгу не остались. Сначала из пулемётов стрелять стали, потом несколько раз выстрелила пушка. Несколько минут огня с обеих сторон, потом внезапно стихло.
Зато Игорю понятно стало — на нейтральной полосе они. За спиной немцы, удаление двести, впереди наши, уже подальше, метров четыреста будет. Огнём стороны чётко обозначили себя. Надо выбираться к своим. Немцы могут выслать к самолёту разведку.
— Голодная, ты как? К своим надо.
— Слабость, голова кружится.
— Потерпи.
Игорь выбрался из воронки, вытянул лётчицу.
— Теперь ляг на левый бок.
Сам к девушке спиной прижался.
— Правой рукой меня обними.
Ухватился за её правую руку, перевернулся на живот. Девушка оказалась лежащей на спине Игоря. Так делали, когда надо раненого тащить на себе. Он поднялся на четвереньки.
Всё удобнее, чем ползти. Стоя на ногах ещё лучше, но опасно. Пулемётной пулей обоих насквозь пробьёт, если угодит. Так и передвигался — на руках и коленях. Автомат мешал, назад, за спину не перебросишь, там лётчица, а спереди он болтался на ремне, задевал о землю. Об одном молил Игорь — лишь бы не минное поле. Конечно, можно рукой перед собой землю проверять, но тогда скорость резко упадёт, да и нагрузка на вторую руку, опорную, возрастёт. Всё же груз на спине.
Пару раз приходилось отдыхать. Ложился на живот, переводил дыхание, снова поднимался. Пот глаза заливал, стряхивал, мотая головой. Да когда же наши позиции? Как будто небо услышало, окликнули из окопа.
