— Вы член Совета при Президенте РФ по культуре и искусству, интересно, как и что вы советуете президенту?
— Знаете, напрямую посоветовать что-то президенту пока лично мне не удалось. Дело в том, что я член этого Совета уже третий год, но президент с нами пока ни разу не встретился. В этом я вижу какой-то удручающий знак. Если вы заметили, за все минувшие годы в посланиях Владимира Путина Федеральному Собранию ни разу не шла речь о культуре, даже слово такое «культура» не употреблялось. И напрасно. Вот недавно принято решение о финансовой поддержке материнства и детства. Очень правильно. Но проблему падения рождаемости не решить только деньгами, потому что это не только материальная проблема. Грубо говоря, агитация за многодетность должна стать предметом культурных акций. Должны появиться фильмы, книги, где главный герой многодетен, чадолюбив, заботлив, а не просто как мотылек порхает по дамам без всякой ответственности. Должна создаваться атмосфера гордости за то, что у тебя большая, дружная семья. А кто это будет делать? Депутаты? Нет, деятели культуры. А кто-нибудь к ним с этим обратился? Никто. От предписаний детей не бывает. От запретов на аборты — бывают. Но это другая тема…
— Вы считаете, что фильмы и книги могут реально повлиять на решение каких-то проблем?
— Настоящие книги и фильмы — да. И влияли, достаточно вспомнить нашу давнюю и недавнюю историю. Но дело в том, что за последние пятнадцать лет власть приучилась манипулировать сознанием, а не воспитывать общество. Это легче и дешевле, но очень ненадежно… Большую роль в манипуляциях играют ПИПы — персонифицированные издательские проекты. Это те, кто делает книжную продукцию. Разница между писателем и «пипом» видовая, принципиальная. Я не против коммерческой литературы. Она существовала всегда — во времена Шекспира, Пушкина, Булгакова, но никогда не подменяла подлинное творчество. А сейчас подменяет. Ну нельзя юбилей Акунина, одного из самых терпимых «пипов», отмечать шире, чем юбилей Солженицына или Лескова. От таких подмен в социуме случаются необратимые духовные мутации, которые еще неизвестно, какими монстрами обернутся…
— Ваш новый роман «Грибной царь» — литература серьезная, но по проданному тиражу он опережает многие коммерческие литературные проекты…
— Почему «но»? Я этого ожидал. В России серьезная художественная литература всегда хорошо расходилась. А «Грибной царь» — это попытка вникнуть во внутренний мир современного преуспевающего мужчины. Женской литературы у нас сколько угодно, а вот мужской почему-то мало. А ведь всем интересно разобраться, что же происходит в душе мужчины, в его сознании и подсознании не только, когда он бросается на ДОТ, а и когда он бросает некогда любимую женщину… Или она от него уходит к другому. Оказалось, это интересно не только мужчинам, но и женщинам. Одна дама принесла мне огромный букет цветов и вышитую своими руками салфеточку и весело так заявила: «Спасибо, теперь я все узнала о своем мерзавце! Главное, знаю теперь, о чем он думает, когда молчит!» А один мой знакомый — крупный чиновник, сказал с улыбкой: «Я книгу прочитал и спрятал от жены. Ей этого знать не надо!» Смех смехом, но доля истины в этом есть.
Беседовала Ольга ИВАНЫЧЕВА
«Казанские ведомости», 7 июня 2006 г.
Писатель как геополитик, литература как «белый» кардинал
Юрий Поляков, известный писатель, острый публицист и главный редактор «Литературной газеты» приехал в Ригу в составе делегации международного медиа-фестиваля «Открытый город — Москва». На циферблате его часов, как разглядел ваш корреспондент, — двуглавый орел. Мы начали разговор с популярной сейчас идеи русского мира, объединяющего Россию и зарубежную диаспору.
Будь здоров, больной!
— Что может служить основой такого объединения?
— В первую очередь русский язык. Это ведь не просто язык, а код мышления. Люди, которые думают, говорят и читают по-русски, принадлежат к одному сообществу, независимо от того, какая кровь течет у них в жилах. Существует такое явление, как русская цивилизация. Если человек читает русские книги, он носитель этой цивилизации, мыслит ее категориями, он обуян ее архетипами, где бы он ни жил. Такое русское единство существует де-факто. Хорошо бы теперь его осмыслить и организовать де-юре. Что собственно сейчас и происходит. Прежде всего, это связано с постепенным выходом России из затяжного исторического кризиса и возвращением ее к своим прямым геополитическим обязанностям. Больной вышел на работу — и завертелось.
— В России ищут национальную идею. Как вы думаете — найдут? И что произойдет потом — кто-то получит премию, запишут идею в школьные учебники…
— …устроят музей, портрет повесят — открыватель национальной идеи такой-то, сумма прописью! Нет, конечно, этого не будет. Я тоже предложил свою версию национальной идеи — три «Д»: духовность, державность, достаток. Для особо озабоченных четвертое «Д» — демократия. На самом деле эти поиски означают, что страна пытается самоидентифицироваться в новых исторических условиях. Кто она теперь — один из мировых лидеров или региональный лидер? Государство, продолжающее имперские традиции или стремящееся к тому, чтобы стать унитарным — как Турция? Будет ли Россия продолжать исполнять свои функции естественного связующего звена между европейской цивилизацией и азиатской, или же она плюнет и примкнет или к той или к другой? Эти вопросы не могут быть решены в одночасье.
На мой взгляд непрофессионала и не политолога (хотя я мало встречал людей непрофессиональнее, чем современные политологи! Это какой-то массовый, клонированный Остап Бендер!) — ни один народ, ни один суперэтнос никогда еще не смог уклониться от своей исторической миссии, которая ему дана свыше. Вроде бы все было сделано, чтобы Россия с этой орбиты сошла. И военно-промышленный комплекс поломали, и патриотизм кошачьим чувством обозвали, и утечку мозгов организовали, всех исторических попутчиков отпустили и еще пирогов с собой надавали. Ешь суверенитет — не хочу. Но прошло пятнадцать лет, и все возвращается на круги своя. Я это предсказывал заранее. Не друзьям на кухне, а в статьях. Надо властям предержащим почаще слушать не политологов, а писателей.
Без пушкинистов не обойтись
— Писатель в России всегда был больше чем писатель. Сохранился ли у него этот общественный статус?
— С точки зрения законодательства у писателя в новой России до сих пор нет никакого статуса. И у нас деятельность любого человека, занимающегося творчеством, приравнена к деятельности какого-нибудь мелкого бизнесмена, биржевого спекулянта и так далее. А писательский союз юридически ничем не отличается от общества покровителей морских свинок. Но это не мешает писателю в России оставаться своего рода властителем дум. У нас всегда генераторами новых социальных идей были писатели. Умерли такие великие мыслители, как В. Кожинов, А. Панарин, А. Зиновьев, которые, продолжив традиции наших национальных и религиозных мыслителей, заложили основы русского постсоветского мировидения. Их замалчивали, их не пускали на телевидение, особенно в последние годы. Но любой политолог, который сейчас вылезает на телевидение и открывает рот, оперирует их идеями, мыслями и терминами. Все крупные русские писатели были публицистами, причем не местного, а геополитического уровня: Пушкин, Тютчев, Тургенев, Достоевский, Блок…
