Один период ее жизни стремительно уходил в прошлое, начинался новый, и прожить его Фейт собиралась со всем возможным удовольствием.
Она как раз составляла список дел, связанных с предстоящим переездом, когда зазвонил телефон. Ни малейшего желания брать трубку у Фейт не было.
Звонить могли Льюку, и тогда ей придется в очередной раз кому-то все объяснять, заново переживая случившееся. И хотя ни горя, ни унижения она уже, по правде сказать, не испытывала, разговаривать на эту тему не стремилась.
Когда звонки наконец прекратились, Фейт облегченно вздохнула. Наверное, она поступила трусливо, но уж очень хотелось, чтобы ее оставили в покое, перестав напоминать о том, чего при всем желании не исправишь, тем более что и желания такого у нее больше не было.
В покое ее не оставили, и в течение следующего часа телефон дребезжал почти непрерывно. Фейт уже начала подумывать, не снять ли трубку и не положить ли рядом с аппаратом, но потом сообразила, что тот, кто добивается ее с такой настойчивостью, может позвонить и в телефонную компанию.
Так что пришлось-таки отозваться.
– Фейт Шерман слушает! – раздраженно буркнула она в трубку.
– Слава Богу! А я уже начала за тебя беспокоиться, Фейт. Это Дениз Пейтон.
Дениз! Фейт невольно поморщилась. Вот уж с кем ей сейчас хотелось общаться меньше всего.
– Когда Сэм пришел с работы и рассказал, что выкинул Льюк, я сначала даже не поверила, – захлебываясь от восторга, верещала Дениз. – Потом представила, каково тебе сейчас, бедняжке, и…
– У меня все прекрасно, – остановила ее Фейт, содрогнувшись от обрушившейся на нее лавины фальшивого сочувствия.
Или – лавины интереса, если точнее. Смысл и высшее наслаждение жизни Дениз Пейтон составляли сплетни, и особого удовольствия Фейт ее общество никогда не доставляло. Муж Дениз Сэм работал вместе с Льюком на телестудии, и оба они помешались на своих камерах настолько, что даже на отдыхе ни о чем другом не говорили.
– Ты уверена? После того как ты все это время не брала трубку…
– Я только что вошла, – солгала Фейт.
– О-о-о! А мне тут такое пригрезилось… Ты просто не представляешь, как я рада, что ты не…
– Не перерезала себе вены? – неприязненно подсказала Фейт. – Уверяю, этого у меня и в мыслях не было. Тоже мне несчастье!
– Я вовсе не это хотела сказать, – несколько обескураженно отозвалась Дениз. – Но когда я узнала… – В ее голосе снова зазвучало воодушевление. Бедняжка, как тебе сейчас, должно быть, плохо! Ты не представляешь, сколь глубоко я тебе сочувствую! И как только Льюк мог так с тобой поступить! Мало того что он тебе изменил, но сделать другой женщине ребенка, да еще и вознамериться жениться на ней, после всех этих лет, что вы были вместе…
Фейт заскрежетала зубами. Дениз сумела-таки разбередить ее рану.
– Это просто ужасно! – продолжала та. – Хотя лично я никогда не одобряла так называемые гражданские браки. Тебе следовало нажать на Льюка и заставить жениться, дорогая. Это единственный надежный способ держать мужчин в узде.
Неподражаемое самодовольство замужней леди! Удивляясь самой себе, Фейт проявила выдержку и не стала напоминать, что статистика разводов идет вразрез с последним утверждением Дениз.
– И если тебе нужно выплакаться кому-нибудь в жилетку…
Воспоминание о том, как она рыдала на груди Говарда, было настолько приятным, что Фейт даже перестала сердиться.
– Со мной действительно все в порядке, Дениз, – мягко сказала она. – Я чувствую себя как никогда хорошо. Говард Харрисон, мой босс, пригласил меня в ресторан, чтобы отпраздновать мою вновь обретенную свободу…
– Ты рассказала ему о Льюке? – Теперь Дениз была потрясена по-настоящему.
– Разумеется. И Говард меня убедил, что я должна только радоваться. Так что можешь быть за меня спокойна.
– Понимаю… – с сомнением и разочарованием отозвалась Дениз. – Это тот самый твой донжуан-босс, о котором ты рассказывала?
– Э-э-э… Видишь ли, перспектива оказаться в числе его женщин теперь представляется мне скорее заманчивой.
– Фейт! – Ужас в голосе Дениз смешался с некоторой долей зависти. – Что ты говоришь!
– А что здесь особенного? – жизнерадостно отозвалась Фейт, решительно отказываясь выступать в роли убитой горем жертвы.
– Видишь ли, – в интонациях Дениз неожиданно прорезалось смущение, относительно вечеринки… у нас в субботу. Я хочу сказать, что, приглашая вас с Льюком, я думала, что вы будете вместе. А теперь… Понимаешь, дорогая, Сэм говорит, что Льюк хочет прийти с… – Она умолкла.
– Да, я все понимаю, разумеется, – с готовностью пришла ей на помощь Фейт, вовсе не горящая желанием наслаждаться созерцанием Льюка под руку с беременной блондинкой. К тому же Льюк и Сэм были гораздо большими друзьями, чем Фейт и Дениз.
– Но если ты захочешь прийти с Говардом Харрисоном…
Однако у Фейт склонность к эпатажу начисто отсутствовала, поэтому она мягко, но решительно отказалась:
– Я как раз собиралась тебе позвонить и сказать, что у меня изменились планы на субботу, Дениз. Извини, и спасибо тебе, я очень тронута твоим сочувствием. Веселого Рождества и счастливого Нового года вам с Сэмом.
Фейт повесила трубку прежде, чем Дениз успела спросить об этих новых планах – Вернувшись к списку предстоящих дел, Фейт с удовольствием представила озадаченно-разочарованную физиономию сплетницы. Оставался, правда, вопрос, разумно ли она поступила, поддавшись секундному импульсу и рассказав о Говарде? Слухи распространяются быстро…
С другой стороны, что ни делается – все к лучшему, и болтливость Дениз может сослужить хорошую службу: общие знакомые под достаточно благовидным предлогом исключат Фейт из всех совместных мероприятий. Ведь Дениз кроме всего прочего позвонила, чтобы отменить приглашение на субботнюю вечеринку, и она не единственная, кто бывшей любовнице Льюка предпочтет его будущую жену.
Когда распадается какая-нибудь пара, общие знакомые оказываются перед необходимостью выбора и, как правило, делают его в пользу новой пары, а не брошенной женщины, которая на вечеринках либо станет с оскорбленным видом скучать в одиночестве, либо, чего доброго, начнет охотиться за чужими кавалерами.
Осознание того, что отныне она превратилась в нечто вроде парии, вызвало-таки у Фейт новый приступ депрессии. Собственных друзей у нее, можно сказать, не было. За пять лет жизни с Льюком старых знакомых она постепенно растеряла, а в последние два года работы личным помощником Говарда была так занята в офисе, что времени завести новых не оставалось совершенно. Как это ни странно, но Говард, говоря, что он является чем-то вроде ее единственного близкого родственника, был недалек от истины: в настоящий момент никого ближе у Фейт и в самом деле не оказалось.
Однако, несмотря на сочувствие Говарда, Фейт понимала, что сглупила бы, позволив себе зависеть от него и в будущем. Ей следовало сделаться хозяйкой своей жизни и найти новые способы общения с людьми. Забытый на столе список необходимых дел теперь, казалось, смеялся над ней. Все эти хлопоты помогут ей пережить следующую неделю, а что дальше?
