— Гари! Привет! — Она бросается ему на шею. — Как я рада тебя видеть. Прости, что мы не зашли, эти праздники совершенно сумасшедшие.
Она поворачивается ко мне.
— Это моя помощница Лори Макс. Лори, это Гари Отис.
Мы молча смотрим друг на друга. Интересно, что здесь кроется?
Ну вот, выходные подходят к концу, теперь домой, домой. Мы уезжаем в два часа, прощальные объятия с Мистером и Миссис Ящик. Обнимаясь с папашей, стараюсь задержать дыхание, боюсь, этот запах смерти будет преследовать меня весь оставшийся день.
По дороге в Лос-Анджелес Ящик помалкивает. Что там у нее на уме?
— Лори, — наконец начинает она, — я давно хотела тебя спросить. Дядя ничего тебе не обещал? Я имею в виду что-нибудь, связанное с агентством.
Осторожно. Если сказать, что обещал, она, может, и сделает для меня что-нибудь. Она же носится со мной, как ненормальная. Но с другой стороны, это может ее отпугнуть.
Решаю, что пока рано открывать карты.
— Что ты, — улыбаюсь я как можно искренней, — он никогда мне ничего не обещал. Я вообще не понимаю, о чем ты говоришь.
В десятку. Я вижу, как она с облегчением опускает плечи.
— Я очень рада это слышать. Я бы очень огорчилась, если бы он проявил неблагодарность по отношению к тебе.
Нет, милая, ты потому так радуешься, что думаешь, будто я тебе не соперница.
Заезжаю к матери. Она расспрашивает меня о поездке. Сообщаю ей, что Палм-Спрингс — полное дерьмо. Она спрашивает, что я купила. Ничего, кроме открыток для бабушки. Она тут же обижается. «Что, только бабушка любит открытки? Почему ты и мне не купила?»
Она рассказывает, что меня возили в Палм-Спрингс, когда я была маленькой. Я не помню. «Да нет, ты должна помнить. Там еще были качели за мотелем, в котором мы остановились. Тебя было невозможно оторвать от них. Папа целый день тебя там качал. Как же ты забыла?»
Забыла. Не желаю даже думать о том, как отцовские руки раскачивают меня на качелях, под пальмами.
Я иду на бульвар Сансет, хочу проведать Джессу. Ее нет на обычном месте. Там много других, спящих или просто растянувшихся на земле. Расспрашиваю их о Джессе. Кто-то говорит, что видел на бульваре машину «Скорой помощи», но дальше к востоку.
Иду дальше. Прохожу несколько домов и наконец вижу Джессу, как всегда, со своей тележкой. Подбегаю к ней с руганью. Какого черта она ушла со своего угла? Она заявляет, что имеет полное право перебраться в другое место, если ей захочется, как любой другой человек. Ей кажется, что она здорово подшутила надо мной, и она от души хохочет.
Мне не смешно. Не люблю, когда люди переезжают с места на место.
Вытаскиваю для нее десятку. Она не хочет брать, это для нее слишком много. Она даже не знает, что с ней делать. Ладно, пусть будет пятерка, на это она согласна. Еще у меня есть для нее новый пакет из магазина в Палм-Спрингс, лиловый с зелеными буквами. Но она отвергает и пакет, сейчас у нее хватает пакетов. В общем, она не хочет моих денег, она не хочет мой пакет. Черт.
И Трой уже вернулся из Денвера, но так и не позвонил. Это странно.
Гари
Когда Пандора уехала в Лос-Анджелес, в моей жизни образовалась какая-то дыра. Наше последнее свидание было давным-давно, но все равно мне невыносима даже мысль, что ее нет в городе, просто не верится. Я совершил паломничество по местам, связанным с ней в моей памяти: школа Кэтрин Финчи, больница Эйзенхауэра, водопад в Таквице. Мне все время казалось, что стоит поднять глаза, и я увижу, как она сидит в парке или шагает по каньону. Иногда я даже ездил в Дрим-хоумс и гонял на мотоцикле по ее улице. Легче всего мне представить ее именно здесь, у проволочного забора, за которым взлетают самолеты.
Изредка я навещал ее родителей. Миссис Браун держалась молодцом и так же переливалась всеми цветами радуги. У них поселилась ее старая подруга Милли, и это сильно ее подбадривало. Правда, мистер Браун внушал мне некоторые опасения, он сильно похудел и с трудом передвигался по дому. Что, однако, не мешало ему разносить меня в пух и прах каждый раз, когда мы садились играть в парчизи.
Говорили мы главным образом о Пандоре. Они рассказывали, как много она работает, чтобы научиться хорошо управлять агентством, как помогает ей в этом одна девушка, которая, помимо всего прочего, нашла для нее квартиру и сопровождает ее в поездках по городу. Я радовался, что Пандора не одинока, но мне было грустно, что кто-то другой скрашивает ее одиночество, кто-то другой помог ей устроиться в офисе и переехать на новую квартиру.
По-видимому, я сейчас ей не нужен, даже в качестве друга. С тех пор как она уехала в Лос-Анджелес, я не получил от нее ни одной весточки. Я знал от ее родителей, что Пандора приезжала в Палм-Спрингс на выходные, но ко мне она так и не зашла. Меня это не удивило, но все равно было больно.
Последний раз мы виделись, когда она устроила прощальную вечеринку. Мне удалось тогда лишь поцеловать ее в щеку и пожелать удачи. Уже после отъезда Пандоры я все пытался придумать какие-то волшебные слова, которые вернут ее мне, слова, которые снова соединят нас. Но потом я понял, что этих слов просто не существует.
Мне оставалось только исчезнуть из ее жизни. Я не звонил ей, не писал по электронной почте, не пытался встретиться с ней, когда она приезжала в Палм-Спрингс. Так проходила неделя за неделей, и со временем образ Пандоры сдвинулся куда-то на обочину моего сознания. Мне больше не мерещилось, что она где-то здесь, в нашем городе, но вместо этих видений в моей душе возникла пустота, которую ничто не могло заполнить.
Удивительно, но я ни разу в жизни не был в Лос-Анджелесе. И многие другие жители наших мест тоже. Мы представляли себе этот город по фильмам и телепередачам, но не стремились увидеть его наяву. И когда я пытался представить там Пандору, у меня ничего не получалось. Она казалась мне нереальным существом, живущим непонятной жизнью в совершенно незнакомом городе.
И вот однажды, месяца через два после ее отъезда, мне довелось отправиться туда.
Все началось в самое обычное воскресенье. Я рано встал, просмотрел газету, потом сел на мотоцикл и отправился в дюны. В этот раз они были ко мне благосклонны. Я словно смотрел на самого себя с другого конца подзорной трубы, взбирающегося в гору на дурацкой маленькой тарахтелке, и видел, как моя жизнь уходит в песок, год за годом.
Я развернулся и погнал по автостраде 111. Доехав до Айдилуайлда, подумал, что отсюда рукой подать до квартиры Боба, и решил заглянуть к нему, но его не оказалось дома. И тогда, вместо того чтобы вернуться в Палм-Спрингс, я почему-то помчался дальше на запад. Увидев поворот на автостраду 10, я, сам не знаю почему, выехал на нее, все еще не признаваясь себе, куда направляюсь.
Дальше были Бомон, Баннинг и Сан-Бернардино. В полдень я остановился в Монтклере, заправиться и перекусить. А потом оказался на автостраде 101, и вскоре уже появились указатели к центру Лос-Анджелеса.
