— Доброго дня… Алейва, — она не удержалась и сделала выразительную паузу перед именем, с наслаждением отметив, как поджала губы прима.
— Доброго, — та внимательно оглядела дочь, явно отметив, что выглядит она гораздо элегантнее, чем вчера, ну и красота девушки тоже не прошла незамеченной для актрисы. — Присаживайтесь.
В полной тишине Эллиа и Дор опустились на небольшой диванчик, Алейва вызвала горничную и попросила принести кофе, и только после этого со снисходительной улыбкой произнесла:
— Я подумала над вашими словами и решила, что помогу вам, — она небрежно поправила светлый локон и скользнула взглядом по Дору. — Я уже отправила весточку графу, он согласился принять вас по моей просьбе, — Алейва приосанилась и с царственным видом кивнула. — Чтобы всё прошло хорошо и мне не пришлось за вас краснеть, я решила лично принять участие в вашем выступлении, и мой друг, господин Ульмир, тоже нам поможет.
Элли подметила, как Дор оценивающе оглядел этого Ульмира, и едва заметно нахмурился. Девушка спрятала улыбку, в груди потеплело от этого явного доказательства его чувств — наёмнику точно не понравилось, что рядом будет ошиваться ещё один мужчина. Она нашла руку Дора и легонько пожала его пальцы и получила ответное пожатие. Морщинка на лбу любимого разгладилась.
— Не благодари, — махнула рукой Алейва, продолжив свою речь. — Я уверена, после того, как мы покажем историю Прекрасной Иссейны, вы получите множество предложений! — с радостной улыбкой закончила прима, глядя на дочь.
Услышав название, Эллиа с трудом подавила вспышку раздражения: матушка оказалась верна себе, та постановка, о которой она упомянула, повествовала о главной героине, которая почти всё действо только ходила и томно вздыхала, закатывая глаза, произнеся за всю пьесу едва ли три-четыре реплики. Главный герой в ней выглядел полным размазнёй, не способным на сколько-нибудь мужские поступки ради любимой, и тоже только томно вздыхавший да певший серенады. Всё внимание там доставалось слугам героев, и Элли не сомневалась, как Алейва собиралась распределить роли.
— И кому какая роль достанется? — Дор изобразил заинтересованность, снова легонько погладив пальцы Эллиа — благо, складки юбки скрывали их руки и интимность этого жеста осталась незамеченной хозяйкой дома.
— О, ну это же очевидно, — оживилась прима и чуть изменила позу, так, что тонкий шёлк обрисовал полную грудь и горошину соска. — Эллиа и Ульмир будут главными героями, а мы с вами — слугами, — проворковала Алейва, соблазнительно улыбнувшись, её взгляд не отрывался от Дора, а палец словно невзначай скользнул по шее и провёл по ключице.
Ли это надоело — то, что мать настолько откровенно пытается увести у собственной дочери мужчину, возмущало до глубины души. А ей, чтобы не сильно расстраивалась, видимо собиралась подсунуть этого томного юношу, наверняка своего уже бывшего любовника. «Вот… дрянь!» — молча выругалась девушка и довольно сухо произнесла:
— Вообще, мы другую постановку хотели показывать…
— Не спорь, я лучше знаю, что делать, — перебила её Алейва, махнув рукой. — И да, чем раньше начнём репетиции, тем лучше, — взгляд примы снова прошёлся по Дору. — У нас неделя до отъезда, поэтому думаю, вам лучше переехать ко мне.
После этого заявления Эллиа порадовалась, что Дор согласился взять её с собой: похоже, матушка настроилась всерьёз, и дочку в расчёт уже не берёт. Ну да, она же не знает, что мачеха побеспокоилась об образовании Элли и помогла ей попасть на обучение в Храм. Ли с предвкушением улыбнулась, склонила голову к плечу.
— Как скажешь… Алейва, — проворковала она, снова сделав паузу перед именем примы. — Мы только за вещами сходим.
Эта неделя обещала пройти крайне интересно, в противостоянии с матушкой.
Это была худшая неделя в её жизни, и Эллиа молилась Богине, чтобы они поскорее приехали в поместье графа — там матушка уже не сможет командовать и распоряжаться так, как она это делала у себя дома. Вспоминая эти семь дней, девушка едва удерживалась, чтобы не скрипеть зубами и не бросать на Алейву злые взгляды. Всё сильнее хотелось словно невзначай оговориться и назвать её тем самым ненавистным словом, которое прима категорически запретила употреблять в отношении себя. Да и вела себя Алейва так, как родная мать вряд ли бы позволила себе.
Началось всё с того, что когда они с Дором вернулись с вещами в особняк госпожи Оррих, хозяйка дома категорично заявила:
— Я приготовила вам комнаты, отдельные, — она выразительно посмотрела на Эллиа. — Ты же понимаешь, дорогая, правила приличия требуют, — и Алейва изобразила любезную улыбку, хотя смотрела при этом на Дора. — Размещайтесь пока, после обеда начнём репетировать. Пойдёмте, я провожу вас, — женщина развернулась и направилась к лестнице.
Элли скрипнула зубами, одарив матушку раздражённым взглядом: она опять вырядилась в откровенный наряд на грани приличия, и по всей видимости, не собиралась оставить идею о соблазнении Дора. Хорошо, её мужчине можно доверять, и вряд ли у Алейвы получится что-то. Но Ли прекрасно понимала, что для поддержания их маскарада слишком грубо одёргивать приму им ни в коем случае нельзя. И так всё держалось лишь на страхе Алейвы, что Эллиа расскажет о том, чьей дочерью является. Спокойно разместиться госпожа Оррих им тоже не дала: она не выходила из спальни, которую выделила Ли, щебеча с вдохновенным лицом что-то о предстоящем фестивале и пьесе, и при этом не сводила глаз с Дора, который помогал любимой с вещами. А когда Алейва предложила Дору пройти в его комнату, Эллиа, хлопнув ресницами, ухватила его за руку и с непринуждённой улыбкой произнесла:
— Да, дорогой, пойдём, посмотрим, где ты будешь жить.
Недовольно поджатые губы Алейвы доставили Ли определённое удовольствие, и она решила ещё немного позлить матушку, вольготно расположившись на кровати в комнате Дора и даже не думая уходить оттуда. Хотя Алейва явно рассчитывала побыть с будущим зятем наедине, судя по призывным взглядам, которые бросала на него. Умница Дор же делал вид, что не замечает их, уделяя почти всё внимание Эллиа. В конце концов, Алейва ушла, предупредив, когда будет обед, и разве что дверью не хлопнула. Ли порадовалась ещё и тому, что Дор замаскировал магией её брачный браслет, а то неизвестно, что взбрело бы в голову матушке — ведь на Доре такового нет.
Обед проходил в той самой столовой, похожей на будуар, и к ним присоединился молодой любовник Алейвы, Ульмир, который должен был играть вместе с Эллиа вроде как главную роль. Разговор вертелся снова вокруг предстоящего фестиваля, матушка с восторгом перечисляла, кого там можно будет увидеть, и по тому, как внимательно слушал Дор, Элли поняла, что он запоминает фамилии — пригодится, когда они окажутся на месте. Ведь среди этих актёров могут оказаться поверенные графа Анкарда, замешанные в заговоре. Пообедав, Алейва хлопнула в ладоши и с воодушевлением произнесла:
— Ну а теперь репетировать!
Репетиция проходила прямо здесь же, в столовой, и с самого начала Эллиа поняла, что мать твёрдо намерена любым способом заполучить Дора. Госпожа Оррих с ходу начала переделывать сценарий, так, что большинство сцен между слугами обретало явную двусмысленность, норовила прижаться к наёмнику то плечом, то бедром. Томно улыбалась, говорила с придыханием, хлопала ресницами и откровенно заигрывала с ним. Дор же очень мягко и ненавязчиво старался держать расстояние, упорно делая вид, что не замечает авансов примы, и сам то и дело бросал хмурые предупреждающие взгляды на Ульмира. Он к неудовольствию и самой Эллиа невзначай прикасался к девушке, проникновенно заглядывал в глаза, и она поняла, что, похоже, они действуют заодно с матерью.
