Она умела брать себя в руки, она ведь была актрисой.
– Это ты погибла тогда в бухте Дьявола! Ты! – выкрикнул ей в лицо Гамлет. – Ты, Марина Кравец, разбилась два года назад, упав со скалы, но вдруг опять появилась во всей красе на экранах! Это кольцо я нашел на вершине скалы, с которой ты сорвалась! А ты вдруг суешь мне за него кредитную карту! Зачем?! Почему?! Только чтобы оно не оказалось в милиции? Чего ты боишься? Кто эта Римма Ромм, которая была вместе с тобой в бухте Дьявола?!
– Я не знаю, – отрешенно сказала Марина, пуская дым через нос. – Я ничего не знаю. Я не срывалась ни с какой скалы, а кольцо хочу купить у тебя, потому что ты сильно смахиваешь на шизофреника и неизвестно, какая сумасшедшая мысль придет в твою больную голову. Я просто хочу спасти бедную, неизвестную мне Римму Ромм!
– Спасти?! – уставился он на нее. – Римму Ромм не надо спасать. Она погибла два года назад в автокатастрофе. У нее даже есть могилка, возле которой рыдает безутешный Витольд.
– Все умерли, – засмеялась Марина Викторовна. – Вот и отлично. Зачем ты меня преследуешь? Что тебе нужно?
– Я же сказал, что хочу знать, как ты воскресла из мертвых.
– Ты действительно идиот? В газете написано, что тело не смогли опознать! Не смогли! Никто не знает, кто разбился два года назад в бухте Дьявола!
– Я знаю. Я опознал тело. Я!
– Интересно, как. Я только что сама читала в старой заметке: «Тело обезображено так, что установить личность погибшей не удалось». Тело не смогли опознать! Или тебе старик Прокоп нашептал, что со скалы сорвалась Марина Кравец?
– Почему ты говоришь о себе в третьем лице?
– Я всего лишь повторяю твои слова! Как ты мог опознать тело, которое не опознали даже криминалисты?
– Я любил Марину. Не только как актрису, но и как женщину. Я обожал ее! Я… знал про нее все, абсолютно все. Каждую ее складочку, каждую родинку, каждый нюанс ее тела. Я знал ее лучше, чем она знала себя…
– Вот именно, – захохотала Марина. – Лучше, чем она сама себя знала! Фанатичная любовь – это не доказательство. Это серьезный диагноз, с которым нужно идти к врачу, бедный юноша. Так ты продашь мне кольцо? Я не хочу, чтобы в твоей больной голове роились дикие бредни, связанные с моим знаменитым именем. Продашь? – она опять схватилась за замочек сережки.
– Нет, – ухмыльнулся он и демонстративно спрятал пакетик с кольцом в нагрудный карман. – Пусть в моей голове роятся дикие бредни, связанные с твоим знаменитым именем. Ведь я люблю тебя, – Гамлет сделал движение, словно хотел поцеловать Марину.
Она отшатнулась.
Он засмеялся, открыл верх машины и бросил ключи зажигания ей на колени.
– Не уезжай в Москву, – попросил Гамлет, когда Марина Викторовна пересела за руль. – Зачем тебе бояться своего безобидного фаната? Не бойся и не уезжай.
Марина завела движок.
Он не спешил уходить, а она боялась выдать свое смятение поспешным стартом.
– Там, в бухте Дьявола, на камнях скалы остались следы крови, – задумчиво сказал Гамлет, не глядя на нее. – Что удивительно, ни дожди, ни ветер, ни солнце не уничтожили их за два года. А сухой кустарник хранит следы борьбы… Ты понимаешь, что это значит? – наклонился он к ней. – По-ни-маешь? Там до сих пор остались следы борьбы!
Марина Викторовна рванула с места так, что из-под колес полетели искры…
Вот тебе и лето.
Вот тебе и смуглый юноша.
Зачем она уехала из Москвы?!
Следы крови, которые не смыл дождь, и сломанный кустарник, хранивший следы борьбы…
Этого не может быть. Она спорит на свою кредитную карту, что такого быть не может!
Тетя Галя не удивилась ее возвращению. Она вскипятила чайник и накрыла в саду стол – с кренделями, вишневым вареньем и бутербродами с салом.
– Ну и хорошо, что осталась, – хлопотала хозяйка. – Ну и слава богу, что не уехала! Чего ты в своей Москве не видала? Духоту? Пробки? Сплетни? Лето в разгаре, отдохнешь еще, сколько твой график позволит. У нас хорошо! Воздух! Природа! И тебя в паричке мама родная не узнает. Очухаешься хоть от пристального внимания поклонников и нацеленных на тебя объективов!
Марина Викторовна не отказалась от чая в саду и даже съела три бутерброда с салом, чего не позволяла себе лет с двадцати пяти.
– Тетя Галя, – сказала она, без стеснения стягивая парик и оставаясь в безобразной сеточке, – скажите, а вот два года назад тут случилась такая история: девушка со скалы сорвалась.
– Ой, случилось! – оживилась тетя Галя. – Ой, сорвалась! Насмерть голову себе о камни разбила. А ты откудова знаешь?
– Да так, люди болтают, – уклонилась от ответа Марина. – Ты мне вот что скажи, тетя Галя, – что, в милиции тогда это дело… замяли?
– Конечно, – кивнула хозяйка. – Списали на несчастный случай и дело закрыли. А чего еще? У девки в крови алкоголь обнаружили. Выводы напрашивались простые: набухалась девчонка и пошла свежим воздухом подышать. А места тут опасные – не для пьяных ног и нетрезвой головы. Сорвалась девка и каждым ребрышком своим, каждой косточкой все каменные выступы пересчитала. От лица у нее ничего не осталось… А из личных вещей при ней были купальник да маникюр с педикюром. Никто ее так и не опознал. И родственников не нашлось. Похоронили вместе с бомжами, как неизвестную.
– Да-а, – протянула Марина Викторовна. – Грустная история. Наверняка та девушка приезжая была. Может быть, до сих пор ее кто-то любит, ищет и ждет.
– Если любит и ждет, то уже объявился бы, – возразила тетя Галя. – А вообще… Что-то с той девкой нечисто было. Бабы местные поговаривали, будто столкнул ее кто-то. Там ведь не то чтобы очень уж скользко или неудобно ходить, на скале-то той. И потом, лицо уж больно ей разворотило! При падении так не изуродуешься. Поговаривают, бил ее кто-то перед смертью, сильно бил, а уж потом столкнул. Но это только сплетни и никаких доказательств. В милиции же «глухарей» не любят, поэтому на несчастный случай все списали. А ты, дорогая, почему этой историей так заинтересовалась?
– Да так, – постаралась как можно беспечнее улыбнуться Марина. – Люблю жуткие истории.
– Ой, так у нас тут пять с половиной лет назад ну та-а-акой жуткий случай произошел… – обрадовалась тетя Галя возможности ублажить знаменитую клиентку. – Ну та-акой жуткий! Под экскаватор многодетная семья попала – папа, мама и восемь приемных детей. А экскаваторщиком их родной сын был…
– Извините, – встала Марина Викторовна. – У меня голова разболелась.
Она ушла в сарай и, сев у зеркала, с головой ушла в свои мрачные, тягостные мысли.
Значит, девушку не опознали… Значит, ее похоронили с бомжами… Значит, у Риммы Ромм есть могила, над которой рыдает Витольд… Значит, дело закрыли, признав произошедшее несчастным случаем…
