– Ты что, ополоумел?! – закричала она, даже не поздоровавшись. – Ты что себе позволяешь? Ты что, не понимаешь, что это больница? Тут тяжелые больные, это тебе не театр, и нечего тут спектакли устраивать!
– Иди домой, – в голосе Вахтанга слышалась упрямая злость. – Я хочу, чтобы ты была сейчас рядом со мной.
– А я хочу жить на Мальдивах. Вахтанг, ты же не ребенок! Что за выкрутасы? Ты же меня перед руководством позоришь! Как я теперь буду людям в глаза смотреть?
– А никак. Увольняйся к чертовой матери из своей больницы! Я хочу, чтобы, когда я возвращаюсь домой, ты всегда была здесь.
– Мало ли чего ты хочешь! – пытаясь унять прыгающую нижнюю губу, возразила Вася. – В данном вопросе важно, чего хочу я. А я хочу, чтобы ты никогда не смел мне указывать, что делать. Тоже мне, падишах нашелся!
Назавтра оба они старательно делали вид, что ничего не произошло. К тому ночному разговору они больше никогда не возвращались, а спустя еще несколько месяцев случилось то, о чем Василиса до сих пор не могла вспоминать без внутренней дрожи.
Опять цвело и благоухало жаркое лето. Они уже больше не ездили на велосипеде, да и гулять выбирались крайне редко. Их совместная жизнь превратилась в обычную семейную рутину. Иногда Василисе казалось, что они женаты уже лет десять, не меньше. Она как раз подумывала о том, чтобы познакомить Вахтанга с мамой, тем более что в начале сентября она вместе с бабушкой все-таки должна была перебраться в этот город.
У Васи был выходной, который она потратила на то, чтобы отнести в ремонт требующие починки брюки с поломанной молнией, закинуть в химчистку два Вахтанговых пиджака, купить на рынке пятикилограммовое ведерко свежей морошки, и по дороге домой, неожиданно для самой себя, завернула в театр.
За два года она так и не привыкла к тому, что может приходить в храм искусства через служебный вход. На вахте сидела новая, совершенно ей незнакомая бабулька с накладными буклями. Ярко-рыжие, они смотрелись на абсолютно седой голове инородно и нелепо, но такие странные персонажи встречались в театре на каждом шагу.
Актерская жизнь изнутри напоминала театр абсурда. Здесь кипели кукольные страсти, разыгрывались постоянные трагикомедии и фарсы. Здесь горе отливало лицедейством, а радость выглядела пошлой и ненатуральной. Даже не со сцены здесь говорили преувеличенно громко. И вообще, здесь все было «весьма чересчур», как любил повторять один Василисин дальний знакомый.
– Вы к кому? – с подозрением спросила бабулька с буклями.
– К Вахтангу Гурамовичу, – вежливо ответила Василиса.
– Ой, так вы, наверное, евонная жена, – бабулька расплылась в сладкой улыбке. Вася как раз хотела открыть рот, чтобы сказать, что нет, мол, не жена, просто знакомая, но не успела. – Он как раз предупредил, что к нему жена должна приехать, – продолжала бабулька, – так и сказал, ты уж ее пропусти без помех, Таисья Карловна. Таисья Карловна – это я, – зачем-то добавила она.
У Василисы было такое чувство, будто ей на место позвоночника вогнали огромный осиновый кол. Стоя на выщербленной плитке грязного, затертого тысячами ног пола в служебном фойе театра, она, как выброшенная на берег рыба, только открывала и закрывала рот.
Понимая, что выглядит глупо, и не желая быть захваченной проницательной вахтершей врасплох, она быстро прошла по низкому темному коридору к лестнице, поднялась на второй этаж и сто раз хоженным маршрутом достигла служебного кабинета Вахтанга.
– Васька! – Он, явно обрадованный, выбрался из глубокого кресла и шагнул ей навстречу. Этот кабинет ничем не напоминал увиденный ею два года назад. Сейчас он был не пыльным и затхлым, а стильным и современным. Стеклянная ширь окна, открывающая вид на зеленый парк с фонтаном. Тем самым фонтаном! Льняные шторы на окнах, хром и никель авангардной, явно сделанной на заказ авторской мебели. Кабинет очень шел Вахтангу, который смотрелся в нем совершенно органично. – Как здорово, что ты пришла!
– Вахтанг, ты что, женат?
– Бабка на вахте проболталась, – догадался он. – Ну да, женат.
– А как же история с автокатастрофой?
– Каюсь, – он картинно развел руками, – придумал, очень хотелось произвести на тебя впечатление.
– Тебе это удалось, – сухо сказала Василиса. – О чем ты еще соврал? – Он немного потупился.
– О детях. На самом деле у меня их нет. Нина, моя жена, не может иметь детей.
– И как давно вы женаты?
– Семь лет. Поженились, как только я институт окончил. Нина старше меня на шесть лет. Когда я сюда переехал, она осталась в Саратове, я до этого там работал. Мы решили, что я должен обжиться на новом месте, войти в творческий процесс. Вот сегодня приезжает.
– И когда ты собирался мне про это сказать? Что я должна освободить жилплощадь?
– Не знаю, Васька. Я думал, что, может, Нина пока в гостинице поживет, а потом что-нибудь придумается.
– Вахтанг, ты вообще нормальный? – осведомилась Вася, чувствуя, как у нее останавливается сердце. – Ты почему мне сразу не сказал, что ты женат и что твоя жена просто осталась в другом городе?
– Так ты бы тогда не стала со мной встречаться, – обескураженно ответил он. – Васька, на тебе же все было написано с самого начала, какая ты правильная! Я и сейчас предлагаю не принимать поспешных решений. Я тебя люблю, мне с тобой хорошо, и тебе, я полагаю, со мной тоже, поэтому надо пока оставить все как есть.
– А все и останется как есть, – устало заверила его Вася. – Ты будешь жить со своей женой, а я вернусь к себе домой, тем более что у меня скоро мама с бабушкой приезжают.
– Но мы же будем продолжать встречаться?
– Нет, Вахтанг, не будем.
– Но почему? У тебя же никого нет мне на замену. Мы можем по-прежнему ездить в театры, я буду приходить к тебе ночевать. Хочешь, я вообще к тебе перееду? Нина поймет, я знаю. Она мне все прощает, потому что любит.
– Нет, не хочу.
– Но почему???
– Потому что ты ради того, чтобы я обратила на тебя внимание, легко и непринужденно убил свою жену. Ты был чертовски убедителен, когда рассказывал, как чувствовал, что не можешь смыть с себя ее кровь. Я боюсь, что твои фантазии рано или поздно могут воплотиться в жизнь. Ты очень творческий человек, Вахтанг. Чересчур творческий. Это не по мне.
От воспоминаний Василису отвлек звонок телефона. Тяжело дыша, как будто и впрямь ныряла, она всплыла на поверхность реальной действительности и схватила трубку.
– Алло. Говорите, я вас слушаю.
Звонил следователь, вежливо, но настойчиво приглашающий ее на встречу. Чтобы не затягивать неизбежное, Василиса согласилась приехать прямо сейчас. Через полчаса она уже входила в маленький кабинет, где помимо знакомого ей майора Ивана Бунина сидел еще один человек, назвавшийся следователем Александром Меховым.
Отвечая на их вопросы, прямолинейные и с двойным дном, Василиса была совершенно спокойна. Она лучше кого бы то ни было знала, что к убийству Вахтанга не имеет никакого отношения. Конечно, три года назад она бы с удовольствием огрела его по голове чем-нибудь тяжелым, но сейчас… Убийство могло быть вызвано только сильными эмоциями, а никаких сильных эмоций в отношении Вахтанга Багратишвили она больше не испытывала. Так, отголоски былого. Как легкая пастельная радуга после прошедшего дождя, но уж никак не багряно-кровавая буря со штормовым ветром.
