– С чего вы взяли, что его убили? – вмешалась
я. – Он мог умереть своей смертью.
– Это вам карты сказали? – фыркнула Даша. – С
какой стати ему умирать? Он следил за своим здоровьем. Ясно, что его убили
из-за денег.
– Следствие разберется. Кстати, как вы думаете,
кто-нибудь уже вызвал милицию?
Мой невинный вопрос привел всех в замешательство.
– Черт! – выругалась Дарья. – Изольда
наверняка вызвала. Как это все не вовремя! Только ментов нам не хватало! Ты
нашла завещание?
– Пока нет, – ответила Татьяна, с дикой скоростью
просматривая бумаги. – Есть акции, документы на собственность, а завещания
нет.
– Акции давай сюда, – писательница схватила ценные
бумаги.
Во мне поднялся протест: безутешная вдова от горя лишилась
чувств, а эти алчные бабы делят чужое наследство. Безобразие!
– Эй, дамы, вам не кажется, что вы лезете не в свое
дело? – спросила я.
Никто из бывших жен не отреагировал.
Неожиданно меня поддержала Влада:
– Правда, мам, к чему этот обыск? Вы и так знаете, что
все достанется вам.
– Кому достанется? – не поняла я.
– Всем женам: маме, Даше и Изольде.
– Почему?
– Потому что так хотел Леонид Назарьевич, это и в
завещании написано.
– Завещание сначала надо найти! – прикрикнула на
Владу мать. – Чего стоишь столбом, помогай!
– Ну уж нет, ваши денежки – сами и разбирайтесь, –
девушка развернулась и вышла из комнаты.
Мне хотелось последовать за ней, но я побоялась оставлять
Татьяну и Дарью наедине с документами. Да и Колтунова проявляла живейший
интерес к добру покойника. Втроем они перерыли весь кабинет, все ящики стола,
книжные шкафы, однако завещания не нашли.
Больше всего меня поразила даже не их наглость. В конце
концов, когда на меня саму свалилось наследство от незнакомого человека и
пришлось побороться в суде за имущество с его семьей, я поняла, что в таких
вопросах имеет значение не просто наличие завещания, но отдельные слова в нем,
буквы и даже запятые!
[6]
Так что правильно девушки делают, что
заранее суетятся. Нет, сейчас меня изумляло другое: троица не обращала никакого
внимания на труп! Лисовик все так же простирал руки в пустоту, его взгляд
невидяще смотрел в потолок, а дамы деловито сновали мимо, досадливо морщась,
если покойник попадался на пути, и приходилось отклоняться от курса, чтобы не
задеть холодное тело.
Колтуновой пришла мысль заглянуть под кожаный диван. С
торжествующим криком она вытащила оттуда потрепанную бумажную папку с
тесемками. Между первой и второй супругами возникла небольшая потасовка за
право посмотреть ее содержимое, победила Татьяна. Но уже через несколько секунд
художница разочарованно бросила папку на пол. Веером рассыпались листы,
исписанные аккуратными столбиками.
– Это его стихи, – она кивнула в сторону бывшего
мужа, – очевидно, неопубликованные.
Я подняла один листок, взгляд выхватил фразу – «Каждый
умирает в одиночку…». Поразительно, до чего же она уместна в данном контексте!
В комнату влетела Влада:
– Там «скорая» приехала и менты, сейчас поднимутся сюда!
Вы нашли завещание?
Дарья покачала головой, вид у нее был крайне
раздосадованный.
– Может, оно хранится у юриста? – предположила
девушка.
Татьяна вытерла пот со лба и убежденно сказала:
– Ничего, найдем!
По лестнице затопали шаги, и через секунду в кабинет вошли
медики – две женщины средних лет. Их сопровождали трое мужчин, одетых в
штатское. Я сразу поняла, что они из милиции. Даже если бы мы встретились при
других обстоятельствах, например в магазине детских игрушек, я все равно
признала бы в них оперативников. Слишком долго я общалась с Русланом
Супроткиным…
– Майор Голованов, – представился один из
милиционеров, – Юрий Михайлович.
Невысокого роста, коренастый, с большой круглой головой, он
был похож на молодого бычка. Хотя майор уже наверняка разменял пятый десяток, в
его глазах горел задорный огонек. Без сомнения, он был здесь главным.
– Посторонних прошу освободить помещение, –
приказал майор.
– Я не посторонняя! – возмутилась Дарья. –
Яжена!
– Тогда можете остаться. Остальных прошу удалиться.
– Я тоже жена! – воскликнула Татьяна.
Голованов удивленно вскинул брови.
– Вообще-то вдова рыдает на первом этаже, –
заметил другой оперативник. – Это самозванки.
– Мы не самозванки! – возмутилась
писательница. – Мы жены, только бывшие!
Майор преувеличенно галантно обратился к нам с Колтуновой:
– А вы, простите, тоже бывшие супруги господина
Лисовика?
– Нет… – растерялась Ленка.
– Тогда марш отсюда! – рявкнул оперативник. –
Это всех касается! И до специального разрешения дом никому не покидать!
Мы послушно затрусили вниз.
Ковыляя на высоченных «шпильках», Дарья шипела:
– Да как он смеет! Ничтожество, хам, быдло! Я ему
покажу, кто здесь хозяин жизни!
А я подумала, что хозяин жизни лежит сейчас на полу в
кабинете и уже никому ничего не сможет показать.
Глава 8
В гостиной резко пахло валерьянкой. Изольда лежала на
диване, до подбородка накрытая пледом, ее била крупная дрожь. Из закрытых глаз
безостановочно катились слезы, она даже не пыталась их вытирать.
Даша кинулась к вдове:
– Изольдочка, прими мои соболезнования! Бедняжка, я так
тебе сочувствую! Не хотела бы оказаться на твоем месте! Леня был чудесным
человеком, нам всем будет его не хватать!
Вдова никак не отреагировала на эти насквозь лживые слова. А
Дарья Лисовик стояла перед диваном на коленях и блуждала цепким взглядом по
гостиной. Голову могу дать на отсечение, она прикидывала, не может ли где-то
здесь быть спрятано завещание!
Со второго этажа спустились медики.
– Пациент мертв! – заявила первая тетка таким оскорбленным
тоном, как будто ее вызывали к пышущему здоровьем человеку, но коварно
обманули.
Они стремительно направились к выходу, их остановила Влада:
– Куда вы уходите? Разве не видите, что женщине плохо?
Вы же давали клятву Гиппократа!
Тетки нехотя подошли к Изольде, врач пощупала пульс,
медсестра задумчиво проговорила:
– Укольчик, что ли, успокаивающий сделать?
