Я посмотрела на часы: почти девять. Бобруйская улица
находится на самом западе Москвы, у метро «Молодежная», я доберусь туда не
раньше, чем через час. К незнакомым людям в такое позднее время без приглашения
заявляться неприлично. С другой стороны, у меня в распоряжении осталось только
трое суток, и одни из них уже подошли к концу. Сейчас не до правил этикета,
быть бы живу!
Дом номер тринадцать оказался добротной многоэтажкой из
красного кирпича. В советское время в таких домах давали квартиры профессорам и
партийным функционерам. Сегодня подобное жилье уже не считается элитным, однако
назвать его «халупой» ни у кого язык не повернется. А ведь повариха Дина именно
так отзывалась о квартире, которую снимает Сергей! Возможно, я пришла не по
тому адресу.
Когда я подошла к подъеду, из него как раз выходила старушка
благообразного вида. Я придержала ей дверь, а затем проскользнула внутрь.
С этажом я промахнулась. По моим подсчетам, Сергей должен
был жить на двенадцатом этаже, а оказалось – на четырнадцатом, последнем. Два
этажа пришлось преодолеть пешком, я немного запыхалась и, прежде чем нажать на
звонок, остановилась перед дверью отдышаться.
Звукоизоляция в российских строениях отсутствует начисто.
Несмотря на то что дверь была не деревянная, а стальная, я услышала разговор в
квартире.
– Не хочу спать! Не хочу! Не хочу-у-у! – на одной
ноте тянул детский голосок.
– Уже поздно, сынок, – увещевала его
женщина, – завтра в сад рано вставать, опять опоздаем.
– Не хочу в сад! Не хочу-у-у!
– Вот приедет папа, я расскажу, что ты меня не
слушаешься! – прибегла к последнему аргументу мать.
– А папа надолго уехал?
– Ох, не знаю! Надеюсь, что скоро вернется. Мы будем
ему звонить! Давай завтра с утра позвоним, а? И расскажем, какой Павлик
молодец, как он хорошо почистил зубки, как быстро заснул…
Голоса удалились, я подождала пять минут, чтобы мальчик Паша
успел улечься в кровать, и один раз нажала на кнопку звонка.
Открыли не сразу. Я слышала какую-то возню, шуршание,
кажется, где-то в глубине квартиры даже двигали мебель. Наконец встревоженный
женский голос спросил:
– Кто там?
– Мне нужен Сергей Кисляк.
Загремев ключами, дама чуть приоткрыла дверь и сказала:
– Его нет.
На лестничной площадке было хорошее освещение, в
образовавшуюся щель я увидела голубые глаза и курносый нос.
– А с вами я могу поговорить?
– О чем?
– Поверьте, это очень важно. Иначе я не приехала бы
сюда в такое позднее время.
Уж не знаю, то ли я была убедительна, то ли по какой-то
другой причине, но женщина распахнула дверь:
– Проходите. Только тише, пожалуйста, у меня ребенок
спит. Вернее, пытается заснуть.
В квартире был сделан добротный ремонт. Я быстро посчитала
двери: здесь две комнаты. В душе зародились сомнения. Если начальник платит
копейки, которых едва хватает на хлеб, «двушку» в приличном районе уже не
снимешь. Что-то тут не сходится.
– Кем вы приходитесь Сергею Кисляку? – спросила я
женщину.
– Я его жена.
Я уставилась на хозяйку. Около тридцати лет, симпатичная
блондинка с большими голубыми глазами, с замечательными фигурой и цветом лица.
Вид у нее был цветущий. А супруга Кисляка должна быть смертельно больна, опять
несостыковка получается.
– Простите, вы единственная супруга Сергея?
Собеседница изумленно вскинула брови:
– Что вы имеете в виду?
– Может, у него есть бывшая жена? Или вы сами – бывшая?
– Никакая я не бывшая! – вскинулась дама. – Я
первая и последняя! Мы поженились, когда нам было по восемнадцать лет, и с тех
пор живем душа в душу!
Создавалось впечатление, что она хочет в этом убедить прежде
всего саму себя.
– А со здоровьем у вас как? – осторожно спросила
я. – Не болеете?
– Бог миловал. Что за странные вопросы?
– Просто у меня была другая информация, –
миролюбиво ответила я, – но, очевидно, меня ввели в заблуждение. Вас как
зовут?
– Екатерина, – резко ответила она. – Так о
чем вы хотите поговорить?
– О вашем муже. Где он?
– Я же сказала, что его нет. Он уехал.
– Куда?
Катя дернула плечом:
– Кажется, в Мурманск. Или во Владивосток, я точно не
запомнила.
– Зачем это? Ведь он работает у Леонида Лисовика личным
водителем.
– Уже нет. Сегодня утром муж уволился от Лисовика. Его
давно там многое не устраивало: маленькая зарплата, постоянные переработки. И
сегодня же Сережа устроился на фирму дальнобойщиком, его сразу отправили в
рейс.
– Что за фирма? Название, адрес, телефон?
– Понятия не имею. Все так быстро случилось, муж даже
не оставил мне координат. Я только успела собрать ему в дорогу сумку с едой и
сменой белья…
– Надолго Сергей уехал?
– Не знаю, как получится. Неделя, месяц…
– Вы сегодня звонили мужу?
– Звонила.
– И как он там?
– Да мы толком не поговорили, он был в дороге.
– Вы знаете, что телефон вашего мужа постоянно
недоступен?
– Правда? Странно, когда я звонила, все было нормально.
Екатерина отвечала бойко, удивлялась очень искренне, но
глаза были тревожные. Ее руки нервно теребили край розовой шелковой кофточки,
расшитой бусинами. Эта кофточка, а также черные шелковые брюки окончательно
убедили меня в том, что дама врет.
Не знаю, как вы, а я лично по своей квартире хожу в
затрапезном виде. Ничего лучше халата в качестве домашней одежды человечество
не придумало. Принаряжаюсь я только в том случае, если жду кого-то в гости. И
Екатерина тоже ждала. Сергей предупредил супругу, что по его душу обязательно
нагрянут компетентные органы, вот она и оделась поприличней. Не представляю,
как можно в шелковом костюме готовить ужин, мыть посуду и купать ребенка. Если
только…
– У вас есть домработница?
Собеседница усмехнулась:
– С каких доходов?
– А няня?
– Кажется, вы путаете меня с Изольдой Лисовик, –
язвительно заметила Катя. – Домом и ребенком я занимаюсь сама.
Ну вот, что и требовалось доказать!
Однако давить на Екатерину не имело смысла. Правду о том,
куда делся Сергей, женщина все равно не скажет, будет стоять за мужа горой. Да
и нет у меня никакого права выбивать из нее признание.
