Решив во всем разобраться, я поехала в художественную
галерею «Праздник славян», расположенную в тихом переулке рядом с метро
«Фрунзенская». Как зло и коротко сообщила мне Дарья, владельцем галереи являлся
Леонид Назарьевич, а его первая супруга служила наемным директором. И эта
ситуация ее не устраивала!
Название галереи ввело меня в заблуждение. Я ожидала увидеть
здесь творения в псевдорусском духе: матрешек, гжель, картины а-ля «Иван
Царевич на Сером Волке» Виктора Васнецова… Однако в «Празднике славян» были
представлены авангардные работы. Угрожающая инсталляция из пивных банок,
загадочная скульптура из переплетенных фигур (предположительно мужских),
фарфоровые тарелки в форме «звездочек» октябрят, только вместо курчавой головки
Володи Ульянова в центре красуется физиономия Адольфа Гитлера…
Увидела я и полотна Татьяны Муравьевой. Мои впечатления:
нечто невнятное, но с претензией на гениальность. Один холст художница
испещрила цветными линиями. Очевидно, работала она над картиной после хорошей
попойки, потому что линии были проведены дрожащей кистью. Название творения –
«Пророки в Отечестве». Надо ли говорить, что ни пророков, ни Отечества в явном
виде не наблюдалось.
На другом холсте словно курицы потоптались. Название
гласило, что перед зрителем картина «Радость манящая». Ничего радостного я не
заметила, хотя, возможно, птицы повеселились от души. Рядом с картиной висел
ценник, я пересчитала нули, и у меня глаза на лоб полезли: почти четыре тысячи
евро! Теперь ясно, что за радость имеется в виду: только хронический идиот с
улыбкой от уха до уха может позариться на такое убожество!
Не знаю, может быть, кому-нибудь подобные творения кажутся
гениальными, и он готов выложить за них уйму денег. Но, на мой взгляд, это
самая что ни на есть профанация искусства. У меня есть четкий критерий того,
как отличить шедевр от халтуры. Надо задать себе вопрос: «Смогу ли я сделать то
же самое?» Свалить пивные банки в одну кучу – для этого много ума не надо. А ты
попробуй, сотвори нечто такое, от чего у меня дыхание перехватит, сердце
заколотится и давление подскочит к 200/140 мм. рт. ст. Слабо?
Посетителей в галерее было не густо. Кроме меня по залу
слонялся огромный негр в мятой футболке и шортах. Он периодически
останавливался около какой-нибудь композиции и цокал языком. При этом
невозможно было понять, нравится ему работа или таким образом он выражает свое
недовольство.
Администратор зала, молоденькая девчонка с пирсингом в носу,
трепалась по телефону и не обращала на нас никого внимания:
– Ой, Наташ, не знаю я ничего насчет отпуска. Возможно,
у меня скоро вообще работы не будет. Ну, как почему? Ты ведь знаешь, что
галерея принадлежит Леониду Лисовику. Так вот, он хотел ее продать и в самый
разгар сделки неожиданно умер. Теперь неизвестно, можем ли мы оставаться в этом
здании. Татьяна пытается навести справки, но пока ничего не узнала. В общем, мы
все находимся в подвешенном состоянии…
Так вот оно что – Лисовик собирался продать галерею!
Интересно, как к этому отнеслась его первая жена? Наверняка рвала и метала. Это
же настоящая катастрофа для творческого человека – потерять возможность
выставлять свои произведения. Тем более, если твоих уродцев никуда больше не
примут…
– Я могу вам помочь? – нервно обратилась ко мне
администратор.
– Да, – я приветливо улыбнулась, – где можно найти
Татьяну Андреевну?
– Директор работает в мастерской, ее сейчас нельзя
беспокоить.
– Видите ли, я ее хорошая знакомая, уверена, что
Татьяна Андреевна будет рада моему появлению.
Девушка придирчиво меня разглядывала, а я прямо-таки
светилась дружелюбием.
– Ну, хорошо, – наконец решилась она, –
видите табличку «Служебный вход»? Пройдите в эту дверь, далее прямо по коридору
и упретесь в мастерскую.
Дойдя до двери мастерской, я постучала, но не услышала
ответа. Тогда я осторожно заглянула внутрь. В нос мне ударил странный запах –
смесь зоопарка, аквариума и магазина лакокрасочных материалов. Татьяна
Муравьева стояла посредине комнаты с кистью в руке, ее рабочий комбинезон был
весь испачкан краской.
– Татьяна Андреевна! – позвала я. – Можно к
вам?
Художница сразу меня узнала:
– Вы? Что вам нужно?
Я протиснулась в мастерскую и совершенно невежливо ответила
вопросом на вопрос:
– Надеюсь, я вас не отвлекаю?
– Вообще-то отвлекаете, – сердито отозвалась
она. – Но раз уж вы все равно зашли, то помогите мне перевернуть эту
картину!
Я подошла ближе и увидела странное зрелище. На полу лежал
холст, натянутый на раму, по холсту ползли улитки. За каждой тянулся след
определенного цвета: красный, синий, черный… Следы были неуверенными,
дрожащими, я сразу признала в них линии из «Пророков в Отечестве». Татьяна
снимала улитку с холста, макала кисточку в соответствующую краску и мазала
тельце несчастной представительницы класса брюхоногих. Потом она ставила улитку
на место и принималась за следующую.
– Господи, что вы такое делаете?! – воскликнула я.
– Создаю бессмертное творение, – скромно ответила
Муравьева.
– Они же подохнут, ваши улитки! Краска их убьет!
– Ерунда, у меня еще целый аквариум, – махнула
кистью дама. – Зато их смерть не будет напрасной, они умрут во имя искусства!
Меня охватила злость. Сама-то, небось, не жаждешь
окочуриться ради собственной мазни! Так почему должны страдать невинные
моллюски?
Рядом с незаконченной картиной стояла включенная лампа. Все
улитки ползли по направлению к свету, и только одна упорно двигалась в
противоположную сторону. После себя она оставляла след веселого
поросячье-розового цвета.
– Беритесь с той стороны, я возьмусь здесь, –
велела Татьяна. – Так, осторожно поднимаем картину, чтобы не сбросить
улиток, переворачиваем по часовой стрелке и кладем на пол. Ну вот, теперь они
поползут в другую сторону, в рисунке появится разнообразие.
И точно, улитки тихонечко развернулись к лампе. Все, кроме
розовой. Она настойчиво двигалась по своему маршруту.
– Эта розовая линия вносит в картину восхитительную
диссонансную ноту, – заметила Татьяна. – Некий дух свободы, вы не
находите?
Я находила, что здесь творится полнейшее безобразие. Нельзя
эксплуатировать бессловесных тварей, присваивать себе результат их труда, а
потом выкидывать на помойку! Я была готова высказать свое возмущение
Муравьевой, но сообразила, что ссора вряд ли сделает ее сговорчивей. А ведь мне
так много надо узнать!
– Кстати, а где тушканчики? – спросила я.
– Какие тушканчики?
– Помнится, Изольда говорила, что вы заставляете
тушканчиков скакать по холсту.
– Чего вы хотите от Изольды? – с притворным
состраданием вопросила Татьяна. – Она же невежественная женщина! Не было у
меня никогда тушканчиков, были крысы, курицы, даже варан был. А тушканчиков не
было! Она вообще представляет себе, как бы я их на холсте удержала, они же в
секунду ускачут?! Одно слово – «вешалка»!
