В общем, хотя Джеки и нравилась Арту, он не поддавался ее ухищрениям. Он просто иногда ею любовался. Возможно, все дело было в дружбе с Ниргалом. Но Ниргал и в этом сомневался: вести себя так «по-братски благородно» не было принято ни в Зиготе, ни в Сабиси. А Джеки, похоже, намеревалась исключить Арта как неформального лидера и провести собрание подпольщиков сама.
Они посетили убежище неомарксистов в горах Митчелла, которые были такими же горами, как и остальная часть южного взгорья, – название являлось артефактом эры телескопов. Неомарксисты заявили, что поддерживают связь с итальянским городом Болонья и индийской провинцией Керала, где располагались офисы «Праксиса». У них нашлось множество тем для разговоров, и Арт был очень воодушевлен.
В конце визита один из подпольщиков сказал Арту:
– То, что вы делаете, замечательно, вы прямо как Джон Бун.
Джеки дернулась, уставившись на Арта, который по-овечьи тряс головой.
– Нет, он не такой, – автоматически вырвалось у нее.
Но она начала относиться к Арту гораздо серьезнее. Ниргал лишь посмеивался про себя: любое упоминание о Джоне действовало на Джеки магически. Когда они с Надей обсуждали теории Джона, он с трудом мог понять, почему Джеки становится одержимой.
Конечно, то, что Бун хотел для Марса, было вполне разумно, и Сабиси являлся своего рода бунианским пространством. Но для Джеки это лежало за рамками рационального и, вероятно, касалось Касэя, Эстер, Хироко и даже Питера. Наверное, ее обуревал сложный комплекс чувств. Он затрагивал самые ее уязвимые места, находящиеся на недостижимом для всего прочего уровне.
Они двигались на север – в регион более суровый и дикий, чем тот, что остался позади. Марсоход полз по вулканической возвышенности южного нагорья, которую увенчивали пики Южного купола и патера Амфитриты. Два вулкана избороздили местность лавовыми потоками, и черные камни застыли причудливыми буграми, волнами и реками. В древности лава хлынула на поверхность Марса добела раскаленными убийственными потоками. Даже сейчас происхождение этих следов, потрепанных веками, покрытых пылью и ледяными цветами, было совершенно очевидно.
Самыми заметными среди лавовых остатков были низкие хребты, которые, как драконьи хвосты, застыли в камне. Они извивались на многие километры, исчезая за горизонтом в обоих направлениях, и заставляли путешественников искать обходные пути. Эти дорсы были лавовыми каналами. Они оказались прочнее, чем поверхность, по которой они бежали. Но теперь, тысячелетия спустя, земля под ними истерлась, а сами курганы покоились тут, наподобие фрагментов упавшего лифтового троса.
Одна из дорс в регионе Дорса Бревиа недавно превратилась в убежище. Надя умело вела марсоход, держась поближе к окраинным лавовым хребтам. В конце концов, она остановилась у замаскированного ангара, выбитого в склоне гигантского кургана. Они выбрались наружу, и их приветствовала группка дружелюбных незнакомцев (правда, с некоторыми из них Джеки встречалась раньше).
В ангаре не было признаков того, что убежище будет чем-то отличаться от предыдущих укрытий. Но когда Ниргал шагнул в цилиндрический шлюз и открыл вторую дверь, то на минуту лишился дара речи. Они очутились внутри громадного полого хребта. Пустое пространство имело цилиндрическую форму – настоящая труба с потолком! – и достигало двухсот метров в высоту и более трехсот метров в ширину (а может, и больше, потому что стены протянулись на столько, на сколько хватало глаз). Рот Арта распахнулся, словно модель туннеля в сечении.
– Ого! – восклицал он. – Посмотрите-ка! Ну и ну!
Лишь немногие дорсы были полыми, пояснили им хозяева убежища. Вот такими иногда бывают лавовые туннели. На Терре их сохранилось множество, хотя они не достигали крупных размеров и едва достигали высоты в два человеческих роста. Ну, а «труба» на Марсе оказалась в сто раз громадней, чем самое крупное образование подобного рода на Земле.
– Раньше здесь текли лавовые потоки, – объяснила Арту молодая женщина по имени Ариадна. – Они застывали и затвердевали по краям и на поверхности, после чего лава продолжала стекать по рукаву, пока поток не иссякал. Затем лавовые ручьи бежали в огненное озеро, оставляя позади цилиндрические пещеры, иногда достигающие пятидесяти километров в длину.
Основание туннеля было относительно плоским и пригодным для заселения. Ариадна сообщила гостям, что они построили дома и разбили парки с искусственными прудами. Сотни молодых деревьев – сосна и бамбук – были специально высажены смешанными рощами. Трещины в верхней части туннеля служили источником света. Изготовленные из слоистых материалов фильтры источали те же визуальные и тепловые сигналы, что и остальная часть хребта, но пропускали внутрь своеобразные темно-золотистые завесы солнечного света. Таким образом, даже в самых отдаленных участках туннеля не было не единого намека на тьму.
Пока они спускались по лестнице, Ариадна рассказала, что туннель Дорсы Бревиа был около сорока километров в длину, хотя в нем имелись места, где верхняя часть опускалась еще ниже – и тогда лавовые пробки почти закрывали его.
– Конечно, мы не изолировали его целиком. Мы не способны снабдить теплом и кислородом такое пространство. Но мы уже закрыли примерно двенадцать километров сегментами – по километру с перегородками из тента между ними.
– Ого! – завопил Арт.
Ниргал был тоже весьма впечатлен, Надя выражала свое восхищение громкими возгласами. Даже Вишняк не мог ничего противопоставить этому убежищу. Джеки помалкивала. Она обогнала их и почти спустилась по лестнице, которая вела от шлюза в подземный парк.
– Каждый раз, когда вы привозите меня в очередную колонию, я решаю, что она – самая громадная, но всегда ошибаюсь, – пробормотал Арт. – Почему бы вам сразу не сказать мне, что новое укрытие будет размером с бассейн Эллады?
Надя улыбнулась.
– Это убежище самое большое из мне известных.
– А почему вы живете в Гамете, где холодно, тесно и темно? Разве не могут люди из других убежищ разместиться именно здесь?
– Мы не хотим собираться в одном месте, – произнесла Надя. – Кроме того, наше убежище сравнительно молодое.
Спустившись к основанию туннеля, они очутились в настоящем лесу. «Небесный» свод из черного камня был изрезан зубчатыми трещинами. Четверо путешественников последовали за хозяевами к группе деревянных домиков с крутыми крышами, загнутыми на углах вверх. В одном из зданий их представили пожилым мужчинам и женщинам в цветастых, мешковатых одеяниях и пригласили разделить трапезу.
Пока они ели, Ариадна продолжала рассказывать им об убежище. Его построили потомки людей, прибывших на Марс и присоединившихся к «пропавшим» в 2050 году. Сперва переселенцы ютились в маленьких укрытиях Дорса Бревиа, а помогали им люди из Сабиси. Они находились под сильным влиянием ареофании Хироко, и их общество представляло собой некий матриархат. Они изучали древние культуры матриархата, а их обычаи были основаны на минойской цивилизации и традициях североамериканских индейцев Хопи. Поклонялись они богини жизни Марса – персонифицированному аналогу viriditas Хироко (или божественному образу ее самой). Женщины владели имуществом и передавали его по наследству младшим дочерям. Ариадна назвала это правом наследования младшего: обычай пришел от индейцев Хопи. И, как у Хопи, после свадьбы мужчина переселялся в дом своей жены.
