Они продолжали подниматься. Раскаленный орбитальный самолет стал полупрозрачно-желтым и флуоресцентным. Последний шедевр Вишняка, частично спроектированный Спенсером. Самолет был сделан из интерметаллических композитов, в основном из алюминиево-титанового сплава, преобразованного суперпластика для изготовления жаропрочных частей моторов, равно как и для внешних частей покрытия (те затуманились, когда они поднялись выше и чуть-чуть остыли). Сакс представил изящную решетчатую структуру алюминиево-титанового сплава с гобеленным узором нодоидов и катеноидов – те походили на крючья и глаза и бешено вибрировали от жара. Да, они могли делать подобные вещи… Орбитальные самолеты, летящие прямо в космос. Выйди на задний двор и лети на Марс в алюминиевой жестянке.
Сакс описал, что хочет сделать дальше. Питер рассмеялся.
– Думаешь, Вишняк способен на такое?
– Да.
– Есть некоторые проблемы в конструкции.
– Я знаю. Но они решат их. Я хочу сказать, не обязательно быть спецом по ракетам, чтобы разбираться в ракетах.
– Точно.
Питер принялся петь, чтобы скоротать время. Сакс подпевал, когда находил нужные слова. «Шестнадцать тонн» – что за жизнеутверждающая вещь!
Питер рассказал, как ему удалось спастись из падающего лифта. Он был вынужден два дня парить на орбите в скафандре для наружных работ.
– Почему-то мне там понравилось. Конечно, звучит странно…
– Я понимаю, – произнес Сакс, не отрываясь от стекла.
Формы здесь были геометрическими, а цвета – незамутненными и чистыми. Настоящими.
– Каково это заново учиться говорить?
– Мне надо концентрироваться. Усиленно думать. Я постоянно удивлялся… ведь я многое забыл: все в один миг просто исчезло. Особенно то, что я узнал непосредственно перед травмой. Но тот период оказался очень важен для меня. Я тогда работал на леднике. И еще мне нужно кое-что рассказать твоей матери. Внизу все иначе, чем она думает. Ты понимаешь, сама земля. Растения. Солнце, как новорожденная бабочка. Это так странно…
– Ты должен встретиться с ней.
– Она меня не любит.
– Я поговорю с ней, когда мы вернемся.
Альтиметр показал 250 километров над поверхностью планеты. Самолет продвигался в сторону Кассиопеи. Каждая звезда обрела свой цвет, отличный от прочих. Сакс насчитал по меньшей мере пятьдесят. Ниже, на восточном краю черного диска появился терминатор, словно полоски на зебре – песчаная охра и черный ночной. Тонкий полумесяц освещенного солнцем Марса вдруг превратил диск в гигантскую сферу. Шарик, крутящийся в галактике звезд. Величественная гора-континент Элизий нависала над горизонтом, ее форма была идеально выделена четкими тенями. Они смотрели вниз – на длину ее продолговатой седловины. Купол Гекаты был почти спрятан за конусом горы Элизий, а сбоку виднелся купол Альбор.
– Вот, – произнес Питер и кивнул.
На востоке показался край воздушной линзы, остальная ее часть пока пряталась в тени планеты.
– Мы уже близко? – спросил Сакс.
– Еще немного.
Напоследок Сакс взглянул на утолщающийся утренний полумесяц. На суровых взгорьях Гесперии – прямо за терминатором – клубилось облако дыма, которое парило над землей в утреннем свете. Зрелище было впечатляющим: клочья облака достигали их самолета и медленно истаивали в стратосфере. Линза скользила вдоль этого теплового слоя, используя его подъемную силу и давление солнечного света, чтобы удерживать позицию над выжигаемой зоной.
Вскоре вся линза озарилась солнцем и стала похожа на огромный серебряный парашют с темно-фиолетовым отливом. Шапка солетты была частью сферы примерно в тысячу километров в диаметре, ее центр находился в пятидесяти километрах над ее краем, крутящимся, будто фрисби. В вершине зияло отверстие, через которое струились солнечные лучи. Повсюду сверкали круговые полоски зеркал, составляющие чашу. Они отражали солнечный свет, собирали его в пучок и направляли на движущуюся точку на поверхности планеты. При этом плавился даже базальт. Зеркала линзы разогревались до 900 градусов по Кельвину, а жидкий камень внизу достигал пяти тысячи градусов, испаряя летучие вещества.
Сакс подумал об исполинском увеличительном стекле, с помощью которого можно поджечь сухую траву и веточки осины. Дым, пламя, огонь. Концентрированные солнечные лучи. Фотонная атака.
– Разве мы уже не достаточно близко? Выглядит, будто мы прямо под ней.
– Нет, мы еще далеко за пределами края. Не будем слишком рисковать и забираться под солетту, хотя я полагаю, фокусировки не хватит, чтобы испепелить наш самолет. Так или иначе, она движется над сжигаемой зоной со скоростью тысячи километров в час.
– Как реактивные самолеты в моей юности.
– Угу.
Зеленые огоньки мигнули на одной из консолей.
– Мы на месте.
Питер потянул штурвал на себя, и самолет встал на хвост, поднимаясь к линзе, которая находилась сотней километров выше и намного западнее. Питер нажал кнопку на консоли. Корпус содрогнулся, когда ряд оперенных ракет появился из-под коротких и толстых крыльев, поднялся вместе с самолетом, а потом воспламенился, как магниевые факелы. Ракеты выстрелили в сторону солетты. Булавочные уколы желтого огня против огромного серебристого НЛО, в конце концов, исчезли из виду.
Сакс стиснул губы, стараясь не моргать.
Передний край линзы начал расползаться. Солетта оказалась хрупкой конструкцией. Это была всего лишь вращающаяся чаша из полос солнечных парусов, и теперь она стремительно разваливалась у них на глазах.
Ее передний край заворачивался вниз, пока солетта не кувыркнулась вперед, потащив за собой скрученный кольцами серпантин. Вот она уже полетела вниз, и ее длинный отросток походил на спутанные хвосты связки сломанных воздушных змеев. Полтора миллиарда килограммов солнечного паруса расправлялись по мере того, как солетта падала по длинной траектории. То было обманчиво неторопливое движение – размеры солетты позволяли иллюзии длиться, – хотя, наверное, значительная масса материала еще не достигла своей предельной скорости.
Порядочная часть его сгорит, не долетев до поверхности. Кварцевый дождь.
Питер развернулся и пошел на снижение, держась гораздо восточнее. Сейчас они могли наблюдать за падением солетты во всех подробностях. Линза добела раскалилась и засияла в утреннем темно-лиловом небе. Еще мгновение – она вспыхнула, как желтая комета с пушистым, спутанным серебряным хвостом, и рухнула на рыжевато-коричневую поверхность Марса.
– Хороший выстрел, – резюмировал Сакс.
Когда они вернулись в кратер Уоллес, их приветствовали как героев. Питер отвергал все поздравления.
– Благодарите Сакса! Полет – плевое дело… Очередная разведка, если не считать стрельбы. Не знаю, почему мы раньше до такого не додумались.
