– Значит, поселенцы пока не на самообеспечении? – спросила Майя.
– Нет! Но у них всегда бывает хороший урожай, они торгуют с соседями или отдают его даром.
Ниргал, естественно, разбирался и в экологической экономике и уже обзавелся в каньоне приятелями. Люди часто подходили к нему, чтобы поздороваться или перекинуться парой словечек, и поскольку одна рука Ниргала лежала на плечах Майи, она тоже невольно вовлекалась в крепкие дружеские объятия.
Ниргал представлял ее местному молодняку, и Майя сразу поняла, что все юнцы рады его видеть. Он помнил их имена, спрашивал, как идут дела, и задавал толковые вопросы. Они продолжали кружить по рынку, мимо столов с хлебом и картофелем, мешков с ячменем и удобрениями, корзин с ягодами и сливами, а за ними следовала целая процессия поселенцев.
В конце концов, они устроились за длинными сосновыми столами у дверей таверны. Остаток дня Ниргал провел возле Майи. Она смотрела на все эти юные лица, расслабленные и счастливые, и с изумлением отмечала, как Ниргал похож на Джона.
Люди, которые находились рядом с ним, преображались. Удивительно, но они тотчас становились сердечнее и внимательнее друг к другу. Появление Ниргала буквально осеняло их благодатью. Они наливали Диане и Майе напитки, кормили гостей обедом, приговаривая «все свое, все местное», разговаривали на быстром марсианском английском, со вкусом сплетничали и толковали сны.
А Ниргал всегда был особенным мальчиком. Такой же сказочный, как Хироко, и одновременно – совершенно нормальный. Диана буквально приклеилась к нему с другой стороны, и остальные молодые женщины, казалось, мечтали быть на ее месте или хотя бы на месте Майи. А может, и были… в прошлом. Все-таки есть преимущество в том, чтобы быть древней бабушкой. Майя могла без стеснения опекать Ниргала, а он только ухмылялся, и никто ничего не мог тут поделать. Да, он обладал харизмой: четкая линия подбородка, смешливый, подвижный рот, широко посаженные карие, чуть азиатские глаза, густые брови, непослушные черные волосы, изящное тело. И он не был так высок, как большинство из них. Ничего экстраординарного. Но его обаяние, дружелюбие, интерес и склонность к веселью зачаровывали с первого взгляда.
– Как насчет политики? – спросила она его вечером, когда они вдвоем прогуливались по дороге. – Что ты им говоришь?
– Я использую декларацию Дорсы Бревиа. Думаю, мы должны немедленно начать воплощать ее в нашей повседневной жизни. Поселенцы в долине находятся вне официальной сети и живут по принципам другой экономики.
– Знаю. Это одна из причин, по которой я переехала сюда.
– Ага. И получается, что сансеи и йонсеи довольным своим укладом. Они считают, что обрели свой дом.
– Вопрос в том, что думает по этому поводу Временное Правительство.
– А что они могут сделать? По-моему, им наплевать, – ответил он, и Майя внезапно поняла, что Ниргал все время путешествовал по Марсу и наверняка видел гораздо больше мест, чем она сама. – Мы не светимся и не бросаем им вызов. Думаю, они не беспокоятся на наш счет. По-моему, они даже не в курсе, что мы рассеялись по планете.
– Вряд ли… – Возразила Майя и насупились.
Они стояли на берегу реки, шумно журчащей на мелководье, темно-фиолетовая поверхность едва отражала свет звезд.
– Такой силурийский вид, – сказал Ниргал.
– Как вы себя называете? – спросила Майя.
– В смысле?
– Это же вроде политической партии или социального движения, верно?
– Некоторые называют себя бунианцами, своего рода крыло первопоселенцев Марса. Не думаю, что это правильно. А я сам по себе. Может быть, я – Ка. Или Свободный Марс. Мы так говорим, когда здороваемся. Смешно, да?
– Наверное, – пробормотала Майя, щекой чувствуя горячий влажный ветер.
Ниргал придерживал ее за талию. Альтернативная экономика, действующая вне рамок законов, была интересна, но и рискованна. Она могла стать теневой экономикой, управляемой криминалом, и маленькая идеалистическая деревенька была бы тогда бессильна. В общем, Майя считала, что это несколько иллюзорное решение проблем с Временным Правительством. Но когда она изложила свои соображения Ниргалу, он согласился.
– До финала еще далеко. Но нам не помешают союзники. Сейчас мы живем мирно, а позже, когда придет время…
Майя кивнула в темноте. Она подумала, что очутилась в уникальном Доме ребенка. Они вместе вернулись в деревню. Местные устроили вечеринку. По меньшей мере, пять девиц начали соревноваться за право остаться с Ниргалом, и со смехом, лишь отчасти критическим – будь она моложе, у них не было бы шансов, – Майя отправилась спать.
Утром они покинули деревеньку и продолжили путешествие вниз по течению реки. Через два дня, в сорока километрах от Адовых Врат, марсоход добрался до поворота каньона. Теперь перед Дианой и Майей открывались все окрестности – Майя могла видеть даже башни, поддерживающие подвесной мост магистрали.
«Будто нечто из другого мира, – решила Майя, – с совершенно иной технологией». Башни достигали шестисот метров в высоту и отстояли друг от друга на десять километров – воистину грандиозный мост, в сравнении с которым сам город казался микроскопическим. Он еще час был виден на горизонте, а затем его можно было различить только снизу, с самого края каньона. Здания скатывались с крутых склонов, как эффектная земная деревушка в Испании или Португалии, – и все домики находились в тени грандиозного моста. Однако Майя знала, что есть мосты и покрупнее, как на Хрисе, а с постоянными успехами в материаловедении конца-края этому не было видно. Трос нового лифта, сделанный из углеродных нанонитей, имел большую прочность на разрыв, чем требовалось для его целей… Вполне естественно, что при помощи данного материала можно было соорудить практически любую конструкцию. Люди обсуждали мосты в долине Маринер и шутили о том, что надо построить автомагистрали между тремя пиками Фарсиды и избавить местных от необходимости всякий раз подниматься и спускаться на пятнадцать километров.
Вернувшись в Адовы Врата, Майя и Диана вернули марсоход в ангар и пообедали в ресторанчике под вездесущим мостом – заведение находилось на крутом склоне долины. Диана решила навестить друзей, поэтому Майя вежливо откланялась и пошла в свою комнату в офисе «Дип-Уотерс». Оказавшись в апартаментах, она распахнула стеклянные двери, ведущие на балкон, и опять стала смотреть на мост. Его огромный пролет изгибался под звездами, напоминая каньон Дао.
Майя вспомнила о черной Адриатической горе, украшенной белыми лентами заснеженных трещин. Спать ей не хотелось, и она добрую половину ночи провела в кресле на балконе. Она сидела, завернувшись в одеяло, глядела в тень великого моста и думала о Ниргале, о молодых поселенцах и о том, что все это значило.
Следующим утром они должны были сесть на циркулирующий по Элладе поезд, но Майя попросила Диану отвезти ее на дно бассейна. Она намеревалась увидеть собственными глазами, что происходит с водой, бегущей вниз и вливающейся в реку Дао. Диана с радостью повиновалась.
