Кроме того, на Марсе всегда реализовывали подобные фараоновы проекты. Люди создавали океаны. Строили мосты, рядом с которыми Золотые Ворота казались игрушкой. Друзья Дианы даже не принимались за хребет, на который таращилась Майя, всерьез. Они самозабвенно болтали друг с другом, обсуждали их общих знакомых в Сухуми и смеялись.
– Как глупо! – резко бросила Майя. – Проект превосходит все достижения человечества на Земле, связанные с изменением ландшафта! Ваше море будет размером с Карибское! На Земле никогда не было подобных проектов! Никогда!
Юная женщина с приятным лицом и гладкой кожей улыбнулась.
– Терра меня совсем не интересует, – заявила она.
Магистраль загибалась вокруг южного обода, пересекая поперечно несколько крутых хребтов и ущелий, носивших названия каньонов Аксиус. Складки бежали с неровных холмов обода к бассейну, заставляя магистраль чередовать огромные арочные мосты и глубокие ущелья и даже туннели. Поезд, в который они сели после Дорсы Зеа, был маленьким частным локомотивом, принадлежащим их офису в Одессе, поэтому Майя могла останавливать его, где пожелает. Она так и делала и выходила из вагона, чтобы пообщаться с поисковыми и строительными группами. На одной из остановок она встретилась с земными эмигрантами. Для Майи они оказались гораздо более понятными людьми, чем жизнерадостные местные. Они не были великанами, шатались повсюду с удивленным и вдохновленным видом или в тревоге и унынии, но в любом случае – они осознали, насколько странным было их предприятие. Они пригласили Майю посмотреть на туннель в хребте, и она с радостью согласилась. Выяснилось, что это было старое лавовое образование: цилиндрическая труба начиналась возле патеры Амфитрита и достигала почти таких же размеров, что и Дорса Бревиа, но спускалась вниз под более острым углом. Инженеры закачивали в него воду из водоносного слоя Амфитриты и использовали его как трубопровод, ведущий к основанию бассейна.
Взбудораженный гидролог-землянин показал ей обзорную галерею, вырезанную в стене лавового туннеля. Черная вода бежала по дну, едва покрывая его, несмотря на 200 кубических метров в секунду. Грохот эхом отдавался в пустом базальтовом цилиндре.
– Разве не грандиозно? – требовательно спрашивали эмигранты, и Майя кивала.
Как хорошо, что она оказалась среди людей, чья реакция была ей понятна.
– Просто как чертовски большой барабан, да?
Но молодняк в поезде не особо реагировал на восклицания Майи: водопровод из лавового туннеля, конечно, крупный, так он ведь и должен быть таким, хотя и здесь тоже кое на чем экономят. Но участок хороший! Затем они вернулись к своим разговорам, и Майя провела остаток пути до следующей остановки в молчании.
После того как поезд обогнул юго-западный свод бассейна, они поехали к северу. Они миновали четыре или пять трубопроводов, построенных слева от гор Геллеспонт, голые зазубренные хребты которых напомнили Майе Неваду или Афганистан. Их пики были выбелены снегом. Майя глядела в окно, не отрываясь: на дне бассейна расползались заплаты грязного, разбитого льда, часто отмеченные светлыми пятнами новых разливов. На вершинах холмов у магистрали возводились городки под куполами. «Прямо тосканский Ренессанс», – подумала Майя.
– Предгорья станут популярным местом для поселений, – сказала она Диане. – Они окажутся между горами и морем, а некоторые из устьев каньонов превратятся в заливы.
Диана согласно кивнула.
Вскоре поезд добрался до последнего участка своего кругового маршрута. Здесь магистраль пересекал ледник Нистен, вернее, замерзшие остатки массива, который прорвался и затопил Лоу-Пойнт в 2061 году. Людям пришлось изрядно потрудиться: ледник достигал тридцати пяти километров в ширину в своей самой узкой точке, а никто не располагал ни временем, ни оборудованием, чтобы построить над ним подвесной мост. Поэтому дело ограничилось лишь несколькими сваями, вбитыми сквозь лед в камень. Сами сваи с острыми выступающими ребрами установили на противоположных сторонах ледника: к ним крепился «умный» понтонный мост. Он перемещался по сползающему льду на особых подушках: те сжимались или расширялись, реагируя на подъемы и впадины ландшафта.
Поезд замедлил ход, чтобы проехать по этому пути, и плавно заскользил по подушкам. Наконец Майя увидела место, где ледник выпадал из зазора между двумя клыкообразными пиками, совсем рядом с кратером Нистен. Какие-то повстанцы с помощью взрыва обнаружили тут водоносный горизонт и выпустили один из пяти или шести крупнейших водных прорывов 61-го года – почти такой же большой, как и тот, что прочертил каньоны долины Маринер. Лед под ними был еще радиоактивным. Но сейчас пейзаж казался удивительно мирным и спокойным.
Последствием того ужасного наводнения стало разбитое поле ледяных блоков. Диана сказала что-то об альпинистах, которые любили спускаться по гладкой вертикальной поверхности просто ради удовольствия. Майю передернуло от отвращения. Люди действительно безумны! Она подумала о Фрэнке, унесенном прочь наводнением в долине Маринер, и выругалась вслух.
– Вы не одобряете? – спросила Диана.
Майя снова выругалась.
Изолированный трубопровод находился под понтоном и доходил до Лоу-Пойнта. Рабочие все еще осушали дно разбитого горизонта. Майя рассматривала здания Лоу-Пойнта. Она некоторое время жила там с инженером, имени которого не могла вспомнить. Теперь местные выкачивали остатки влаги из водоносного слоя кратера, чтобы залить этот и так полузатопленный город. Великий потоп 61-го превратился в узкий ручеек, регулируемый и направляемый в нужную сторону.
Майя почувствовала в себе крутящийся вихрь эмоций, разбуженный всем, что она видела. Она была опустошена и одновременно взвинчена до предела. А сколько ее еще ожидает впереди!..
Потоки внутри ее, сверкающие стрелы в ее разуме! Если бы только она могла надеть ярмо на собственный дух, осушить его, контролировать, сделать разумным… Но гидростатическое давление было таким сильным, что прорыв грозил разрушить ее самость. Нет, такой поток не удержишь трубопроводом.
– Все меняется, – сказала она Мишелю и Спенсеру. – Мне кажется, мы уже ничего не понимаем.
Она вернулась в Одессу, счастливая и встревоженная, назойливо любопытная, ищущая все новое. На стене над своим столом в офисе она повесила рисунок Спенсера. Алхимик швырял толстый том в волнующееся море. Надпись внизу гласила: «Я утопил свою книгу».
Майя покидала квартиру с утра пораньше и шла вдоль берега в «Дип-Уотерс». Офис компании располагался рядом с пока еще сухим портовым районом поблизости от другой фирмы «Праксиса», называющейся «Сепарасьон Дель Атмосфер».
Майя была боссом команды, занимающейся синтезом, и координировала полевые подразделения «Дип-Уотерс». Помимо прочего она сконцентрировалась на малых мобильных проектах, которые велись на дне бассейна. На таких участках разрабатывали неглубоко залегающие полезные ископаемые, а также перераспределяли лед. Иногда Майя занималась дизайном этих мини-блуждающих поселений, наслаждаясь возвращением к эргономике, самой первой ее профессии, не считая собственно космонавтики. Работая в течение дня в разных кабинетах, она смотрела на свои зарисовки и чувствовала наплывы дежавю. В такие моменты она спрашивала себя, не делала ли она все то же самое раньше, в прошлом. Она удивлялась также, почему именно эти навыки прочно засели в ее памяти, а другие знания оказались столь эфемерны. При всем своем желании она не могла вспомнить, как училась эргономической экспертизе, хотя справлялась с работой просто прекрасно, несмотря на десятилетия, которые прошли с тех пор, как она получила диплом.
