Ниргал попытался почувствовать Сакса. Он хотел ощутить борьбу его жизненных сил, которые должны были вытолкнуть Сакса в этот мир. Температура Сакса колебалась, то резко поднимаясь, то снова падая. Пришла группа врачей. Они склонились над Саксом со своими медицинскими инструментами и начали тихонько переговариваться.
– Здесь есть повреждения. В передней левой части. Ясно…
Женщина, которая проводила Ниргала в палату Сакса, произнесла:
– Подержи его голову, Ниргал. Слева, за ухом. Прямо над ним, да. Молодец. А теперь делай то, что ты всегда делаешь.
– Что?
– Ты и сам знаешь. Передай ему тепло.
И она поспешно удалилась прочь, смутившись собственным предложением или испугавшись его.
Ниргал собрался с духом. Нашел огонь внутри себя, постарался перенаправить его в свою руку, а затем отдать его Саксу. Своим внутренним взором Ниргал увидел это тепло. Сперва вспыхнул ослепительный свет, который стал разгораться все сильнее, а потом вдруг мягко озарил руку Ниргала зеленым и принял форму шара. Ниргал направил его в пострадавшие легкие Сакса. Спустя секунду он уже привычно начал искать тепло, исходящее от самого Сакса, и немного успокоился.
Шли дни, и большую их часть Ниргал проводил в клинике. Однажды ночью он возвращался из кухни, когда молодой медбрат прибежал к нему, схватил за руку и потащил за собой.
– Скорей! – приговаривал он, и Ниргал ускорил шаг.
Войдя в палату, он бросился к больничной койке. Сакс хрипло дышал, мускулы его тела судорожно подергивались. Три врача и несколько медтехников возились с оборудованием. Ниргал взял Сакса за руку. Один из врачей потянулся к Ниргалу, и молодой медбрат встал между ними.
Ниргал чувствовал, как что-то непонятное шевелится внутри Сакса, то уходя, то возвращаясь. Сосредоточившись, он направил в Сакса всю зеленую силу, какую только смог собрать. Внезапно Ниргал испугался: он вспомнил клинику в Зиготе и те долгие часы, которые он проводил возле Саймона. Тогда Саймон умирал, и на его лице появилось странное отрешенное выражение, а сейчас и Сакс выглядел точно таким же…
Лекарственная смесь вливалась в организм Сакса, циркулировала в его легких и выходила наружу. Ниргал потерял счет времени и смотрел на жидкость, думая о Саймоне. Его руки уже не горели, и он не мог вернуть тепло обратно. Интересно, а Сакс узнает, кто навещал его и сидел рядом, согревая его ладонями? Может быть… но разве это имеет значение?
Ниргал опустошил себя. Он вытолкнул из себя всю энергию, и мир вокруг него словно заледенел.
А вдруг Сакс уйдет вслед за Саймоном? Неужели усилия Ниргала будут потрачены впустую? Может, он плохо старается?
– Почему, Сакс? – шепнул он Саксу прямо ухо. – Но почему, Сакс? А, Сакс? Почему?
Жидкость продолжала циркулировать без остановки. Палату заливал искусственный свет, оборудование гудело. Врачи колдовали над Саксом, бросая взгляды друг на друга и на Ниргала. Слово «почему» превратилось в простой звук и стало своего рода молитвой. Прошел час, потом еще… Ниргал оцепенел.
Спустя, казалось, целую вечность они очутились в некоем подобии стазиса. Ниргал не мог уже сказать, день за окном или ночь.
«Расплата за мертвых, – подумал он. – Мы платим за них».
Примерно через неделю после их прибытия легкие Сакса очистились от яда, и медтехники убрали из палаты прибор искусственной вентиляции. Сакс громко всхлипнул и закашлялся. Он мог самостоятельно дышать, как и остальные млекопитающие.
Врачи прооперировали его нос, хотя теперь у него была другая форма, почти такая же плоская, как до ринопластики. Его синяки до сих пор впечатляли.
А спустя еще тридцать минут Сакс очнулся. Несколько раз моргнул. Огляделся по сторонам и вперил пристальный взор в Ниргала, вцепившись в его руку. Но ничего не сказал и вскоре уснул.
Ниргал покинул палату и вышел на зеленую улицу городка, над которым возвышался величественный купол. Черный с рыжими разводами, он напоминал приземистую Фудзияму. Ниргал побежал в своем размеренном темпе, нарезая круги по тротуару, пока не сжег лишнюю энергию. Сакс жив. Произошло нечто прекрасное, необъяснимое…
На противоположной стороне улицы, в комнатке над кафе он нашел Койота. Тот, прихрамывая, мерил шагами помещение, подходил к окну и что-то мурлыкал в ритме калипсо.
– Что дальше? – спросил Ниргал.
Койот всплеснул руками.
– Теперь, когда состояние Сакса стабилизировалось, нам надо уезжать. Ты вместе со Спенсером перенесешь Сакса в марсоход, и мы двинемся на запад, обогнув гору Олимп.
– Ладно, – согласился Ниргал. – Когда они скажут, что Сакс готов перенести поездку.
Койот уставился на него.
– Они сказали, что ты спас его… Парень, ты воскресил Сакса из мертвых!
Ниргал смущенно покачал головой.
– Он и не умирал.
– Я понимаю. Но они так говорят, – Койот задумчиво посмотрел на Ниргала. – Ты должен быть осторожен, приятель.
Они ехали всю ночь, огибая склон северной Фарсиды. Сакс сидел на кушетке в заднем отсеке позади водителей. Через три часа Койот нарушил тишину.
– Я хочу заглянуть в шахтерский лагерь «Субараси» в Серонисе. – Он оглянулся на Сакса. – Что скажешь, дружище?
Сакс кивнул. Его синяки вокруг глаз чуть-чуть поблекли и стали зеленовато-лилового цвета.
– Почему вы не можете говорить? – спросил его Арт.
Сакс пожал плечами, издал пару хрипов.
Таким и было их путешествие на протяжении нескольких дней.
У подножия Фарсиды простирался массив параллельных каньонов, называемых Керавнскими каналами. Их насчитывалось около сорока. Дело в том, что лишь некоторые являлись самостоятельными каньонами, а другие были просто отдельно стоящими хребтами, глубокими расселинами или даже складками долины. Однако все они простирались к югу, врезаясь в район, богатый полезными ископаемыми, включая и руду. Гигантский базальтовый массив оказался настоящим сокровищем, и теперь здесь сутки напролет работали мобильные буровые установки.
Койот, изучающий карту, потирал ладони.
– Твое пленение развязало мне руки, Сакс. Поскольку они наверняка про нас знают, нет причин, по которым мы не могли бы отнять у них немного времени и прихватить с собой уран, верно?
Ночью их марсоход остановился у южной оконечности цепочки кратеров Тракта, самого длинного и глубокого из каньонов. Ландшафт поразил Ниргала. Относительно гладкая равнина оказалась расколота чем-то вроде ската, который врезался в землю наподобие траншеи примерно в три километра шириной и около трехсот метров глубиной. И эта каменная громадина стремилась на север, убегая за горизонт идеально прямой линией.
Утром они спали, как и всегда, а днем сидели в жилом отсеке, нервно поглядывали на фотографии со спутников и слушали инструкции Койота.
