Он увидел светловолосую девушку, и даже глядя на нее отсюда, сбоку, Антон Ильич сразу понял, как хороша она была. Правильные черты лица, красивый профиль, приподнятый, резко очерченный подбородок и гордый величественный взгляд, смотрящий на все чуть свысока, словно происходящее рядом ее совершенно не касалось и то, что она сидит здесь вместе со всеми, было чистой случайностью. Одета она была, в отличие от всех, не по-дорожному, элегантно – так иногда одеваются в дорогу пассажиры первого класса – в узкое бежевое платье без рукавов, открывавшее Антону Ильичу сильные, уже слегка загоревшие предплечья и стройные ножки, обутые в туфли на каблуке. У ног ее стояла кожаная сумка, пиджак она сняла – в салоне было и солнечно, и тепло, но не сложила, а подозвала стюардессу и велела повесить на плечики, сама же накинула вокруг шеи свой розовый платок. Неужели билетов в бизнес-класс не осталось, удивился про себя Антон Ильич? Впрочем, тут же вспомнил он, бизнес-класса здесь не было. Были лишь первые два ряда, отгороженные занавесками, куда посадили родителей с маленькими детьми.
Не может быть, чтобы такая девушка была одна, подумал Антон Ильич. Тем не менее, летела она одна. Два места рядом с ней занимала влюбленная парочка, они болтали без умолку, обнимались и целовались, сидели друг у друга на коленках, ерзали и возились всю дорогу. Девушка в розовом не обращала на них никакого внимания. Она ни с кем не разговаривала и ни на что не отвлекалась. Она вообще была на удивление спокойна, почти неподвижна. Сидела, не меняя позы, и как будто о чем-то думала. Понятно, о чем она думает, решил Антон Ильич – кто-то ждет ее на Крите.
Потом он перестал о ней думать. Лишь время от времени, в очередной раз подремав и приоткрыв глаза, он поглядывал сбоку на ее красивый профиль, любовался розовым платком на ее плечах, удивлялся все той же неустанной позе, тем же изящно скрещенным каблучкам и снова закрывал глаза. На душе у него становилось теплее.
В аэропорту она не попадалась ему на глаза, и он и думать о ней забыл. И теперь, увидев ее за ужином, он удивился, и почему-то обрадовался. Он и не думал, что она остановится в том же отеле, что и он! Сейчас, когда он увидел ее прямо перед собой, она показалась ему еще красивее, чем в самолете. Высокая, в длинной узорчатой юбке и майке какого-то нежного цвета, сливавшегося с кожей и обхватывающей ее чудесную фигуру так незаметно, что на мгновенье ему показалось, будто сверху на ней ничего не надето. На запястьях играют браслеты, волосы распущены по плечам. Не только Антон Ильич обратил на нее внимание: греки-официанты обмирали на месте и оглядывались ей вслед, позабыв обо всем, будто в первый и последний раз в своей жизни наблюдали подобное чудо.
Она снова была одна. Похоже, они еще не встретились, подумал Антон Ильич. Значит, он не встречал ее в аэропорту? Наверно, он приедет позже. Должно быть, ее избранник хорош собой под стать ей. Они, наверно, красивая пара.
Антон Ильич хотел еще пива и делал знаки официанту, но тот не замечал. Антон Ильич стал размахивать рукой сильнее, но тот все не смотрел в его сторону. Зато пожилая немка оживилась, решив, что Антон Ильич смотрит на нее. Поправила волосы, вытерла рот салфеткой и глядела прямо на него, лучезарно улыбаясь накрашенными малиновыми губами. Антон Ильич опустил руку и решил исчезнуть подобру-поздорову. Ужинать он закончил, а пива он и в баре себе добудет.
После ужина Антон Ильич зашел в номер переодеться. Он собирался выйти на улицу, прогуляться перед сном, а заодно и осмотреться на новом месте, но перед выходом прилег на минутку и не заметил, как задремал.
Проснулся он на рассвете. Кричали петухи. На улице светало, а в комнате горел свет, Антон Ильич лежал на кровати полностью одетый, даже ботинки были на нем. Он глянул на часы и ахнул от удивления: была половина восьмого по критскому времени – пора было подниматься. А он-то думал, было раннее утро, часов пять или шесть. Вставать не хотелось. Ему казалось, будто он и не ложился еще вовсе, и толком еще не спал. Он разделся, потушил свет и залез под одеяло. Но сон пропал. За окном свистело и стонало, скрипели от ветра ставни, шумели деревья.
Нехотя Антон Ильич откинул одеяло и вышел на балкон. В облачном утреннем небе занималась заря. Воздух стоял напряженный, как перед грозой. Ветер гудел и раскачивал деревья. Клонилась к земле и тревожно шелестела листва, трещали пляжные зонты у бассейна. Внизу желтой полосой тянулся берег, от него и до куда глаз хватает лежало море. Антон Ильич натянул плавки и пошел на пляж.
Отель оказался больше, чем он подумал вчера. Белые двухэтажные террасы стояли на разных уровнях и постепенно спускались ниже, к самому морю. У всех у них были одинакового цвета голубые двери и ставни. Белые арки тоже были обведены голубой краской, таким же бело-голубым орнаментом были покрашены перила, клумбы и деревянная изгородь, увешанная цветущими кустами. Несомненно, когда-то эти маленькие колоритные домики, разбросанные по зеленым холмам и соединенные между собой каменными тропинками, смотрелись очаровательно, к тому же, с их балкончиков открывался вид на бескрайнее синее море. Теперь же краски поблекли, и кругом видны были следы неухоженности и запустения. В ветках пальм, посаженных когда-то ровными рядами, торчали старые иссохшие листья, газон был не кошен, трава на нем росла вкривь и вкось, кусты клонились под тяжестью веток и свешивались буйными гроздьями цветов прямо на дорогу. И все бы ничего, если бы не ветер, который дул так зычно и порывисто, что сбивал с ног и заставлял Антона Ильича хвататься за перила, чтобы не упасть, когда он спускался по крутым каменным ступеням.
На пляже никого еще не было.
Из-за ветра море было беспокойным. У берега было совсем не глубоко, волны вскидывались на ветру и шлепались наперерез друг другу, звонко и пенисто ударяясь о песок. Ветер подхватывал брызги и уносил их, разбрасывая повсюду и перемешивая с колючим песком.
За холмами поднималось солнце. Половина берега была уже освещена. Лучи приятно грели затылок Антону Ильичу, воздух был сладким и теплым, но ветер не давал расслабиться – свистел в ушах, срывал одежду, да так и норовил ударить мокрым песком по лицу.
Появилась женская фигура. Полная дама в купальном костюме подошла к воде, ступила в море, но тут же одернула ногу. Несколько минут она постояла так, не решаясь зайти и прикрывая лицо от брызг, затем все-таки двинулась вперед. Долгое время вода в море не поднималась выше ее пухлых колен, и, в конце концов, она кое-как присела, окунулась, обтерла водой плечи и вернулась на берег.
Антон Ильич порадовался про себя, что не полез в воду раньше. Он скинул шлепанцы и пошел вдоль моря, ступая по прохладному песку. Волны накатывались на берег и ласково шлепали его по голым ступням. Песок под ногами был мелким и чистым, солнце грело все теплее, и все же Антон Ильич никак не мог почувствовать радости оттого, что отдых его начался. Он был вдали от московских холодов, впереди его ждали две долгие солнечные недели у моря, однако обычной отпускной неги никак не наступало. Он хотел бы ощущать себя по-утреннему бодрым, готовым к отдыху и новым впечатлениям, но вместо этого чувствовал себя разбитым и невыспавшимся. Ночь пронеслась незаметно, и ему все еще не верилось, что вчерашний день уже позади. Да еще этот ветер! Разошелся не на шутку и то и дело больно хлестал по щекам мокрым песком. Черт бы его побрал, этот ветер, с досадой подумал Антон Ильич, утирая лицо. Неужели так будет весь отпуск?
