– Чего смеёшься? – спросил Арс.
– Вспомнила про бабушку. Я тебе не рассказывала? Это ещё давно, в деревне было. Вдруг все ночью проснулись от страшного хохота. Повскакали, зажгли свет.
– И что?
– А то, что бабушка в темноте пошла и в открытый подпол упала. Застряла там между бочками и хохочет, остановиться не может. Так и хохотала, пока не вытащили. И потом ещё много раз, когда рассказывала. И все, кто её слушал, тоже. А ведь она нигде этому не училась, понимаешь?
– Понимаю. Ну, значит, она сама способная. А вот у нас Ариадна Васильевна вообще ничего не понимает.
– Как это – вообще?
– Ну, смотри. Она говорит: «Воробьёв, голуба моя, иди к доске». А я представил себе, что Воробьёв – голуба, и как заржу. А она сказала, чтоб я из класса вышел. И так всегда. Мы сидели с Владом в столовой, и он меня смешил. У меня из носа сок апельсиновый полился. Так она меня чуть к завучу не отволокла!
– А что он тебе рассказывал?
– Влад?
– Ну да.
Арс вдруг весь сморщился, скрючился, потом надулся, как лягушка, и из ноздрей у него брызнул в разные стороны бергамотовый чай! Он на секунду зажмурился, а когда разжмурился, то увидел, что мама закрыла лицо рукой и тоже пыжится и смеётся, как девчонка.
– Ты был похож на дракона, – как бы оправдываясь, сказала она.
Не имеет смысла
…
И птица, не познавши смысла,
Летит раскрытая, как смысл…
Она была совсем молодая (вначале в классе подумали – практикантка) – маленький нос, глаза тёмно-карие, волосы светлые, коротко стриженные.
Взгляд у неё был то озорной и острый, то по-детски испуганный. Звали её Элеонора Степановна. Она преподавала у них математику первый год и всё время старалась что-нибудь такое придумать. И вот придумала.
На розданных листочках были напечатаны вопросы для родителей.
Задание – опросить родителей и записать их ответы.
У Фили папа был математик. Он сказал:
– Давай, только быстро, мне скоро идти на математическое общество.
– Давай, – сказал Филя. – Вопрос первый: что для вас значит математика?
Папа ответил:
– Математика – это способ думать о мире. Она приучает людей делать правильные умозаключения. Кроме того, это основа всех точных наук, язык, на котором они говорят, и главный их инструмент.
– Вопрос второй: всем ли нужна математика?
Папа искоса посмотрел на Филю и сказал:
– Собачки и кошечки хорошо обходятся без математики и живут довольно долго. Люди тоже могут так жить, руководствуясь привычками, аналогиями, но не разумом. Но так как человек способен на большее, то жалко, если он этим не пользуется.
– Ага, – сказал Филя. – И третий: что в математике самое интересное?
Папа даже не задумался и сказал:
– Самое интересное для математика – это когда задача не получается.
Элеонора Степановна внимательно читала папины ответы.
«Почему мы всегда ставим двойки за нерешённые задачи? – подумала она. – Одно дело, если кто-то и не думал решать, а другое – если человеку было интересно. Он бился, бился, думал – вот сейчас она ему покорится. Он шёл нехоженой тропой, а пятёрку получил тот, кто решил по шаблону».
На следующем уроке она сказала:
– Ребят, у меня не получается одна задача. Поможете?
– А что за это будет? – спросил Конягин.
– Ничего, спасибо скажу. Но это не для всех. А для тех, кому интересно.
Интересно стало трём людям из класса: Ленке Ведерниковой, Якушкину Лёньке и Филе.
Ленке – неудивительно, она лучше всех девчонок соображала по математике. И ещё она была смелая.
Якушкин Лёнька перебивался с двойки на тройку, но он был дико любопытный и нос совал буквально во всё.
А Филя просто включался, когда предлагали подумать. Так его папа приучил.
Филя ломал голову три дня. Старые идеи никуда не годились, а новые не появлялись. У папы спрашивать не хотелось. В школе они таинственно переглядывались с Ленкой Ведерниковой, но так и не сказали друг другу ни слова.
Под конец третьего дня Филя почувствовал, что терпение у него кончается, скорее всего, уже кончилось. Он отдал задачу папе и сказал:
– Вот, делай с ней что хочешь. А не хочешь – выбрось в помойку.
Папа посмотрел на него понимающе, взял задачу и стал смотреть.
Несколько раз черканул ручкой по чистому листу бумаги. Филя смотрел на него во все глаза.
– Понятно, – сказал папа. – В таком виде задача не имеет решения.
Надо было видеть лицо Фили.
– Так она что – издевается над нами? – закричал он. – Нафига ей было только время драгоценное у нас красть? Дура она, что ли?
– Ну что ты, – сказал папа. – Есть такой вид задач. Решения нет, и надо обосновать почему. Это так же интересно, как найти решение. Попробуй.
Но Филя сказал: «Ни за что!» Он пошёл в свою комнату, позвонил Ленке Ведерниковой и спросил:
– Как дела? Решаешь?
Она сказала:
– Не решается пока.
– Не решается! – почти крикнул он. – Эта дура задала задачу, не имеющую решения. А мы, дураки, время зря теряли и ещё немного – сломали бы себе все мозги.
– Ты уверен? – спросила Ленка.
– Папа сказал. Стопроцентно.
На следующий день на перемене Филя подошёл к Элеоноре Степановне и отдал ей бумажку с напечатанным условием задачи.
Под ним кривым почерком было написано:
«Не имеет решения!»
– Ты уверен? – быстро спросила Элеонора.
– Абсолютно! – торжествующе сказал Филя и вылетел из класса, едва не сбив стоявшего за дверью Якушкина.
После уроков Ленка Ведерникова тоже сдала свой листочек, на котором было написано: «Не имеет решения, так как…» Дальше было обоснование.
А вездесущий Лёнька Якушкин, дежуривший по классу, взял мел и написал на доске крупными буквами:
ЗАДАЧА НЕ ИМЕЕТ СМЫСЛА!!!
Бумажку с задачей он даже не удосужился вернуть.
Дома Филя сказал:
– Она даже не поняла, что дала задачу, не имеющую решения.
– Почему ты так думаешь?
– Покраснела как помидор, вот почему, – сказал Филя и опять побыстрей смылся, чтобы не слышать умных слов, которые будет говорить его умный папа.
