Иду, иду… Холмы кончились, и я увидел дорогу. Она уже не петляла, а шла прямо. Я – по ней. Чувство было странное – ошибиться уже никак нельзя. Дорога вывела к лесистому месту: лес редкий, с чётким уклоном в одну сторону. Нашёл ключ – источник то есть! Потом вышел к какому-то водоёму, встретил компанию местных жителей, которые там рыболовствовали и выпивали. Спросил, что за местность. Получил ответ: Пятая балка.
Пятая балка! Ориентир середины пути! Проходили мимо неё с Валерием Дмитричем. Возрадовался и рысью кинулся назад к пещере. По дороге думал: у Егора и Леры было время отдышаться и прийти в себя. А что Катя? В сталкерские способности её я не верил, но в здравом смысле не сомневался.
Возле пещеры сразу различил её фигуру. Она тоже увидела меня – замахала руками.
Пятая балка! Все сразу воодушевились и пошли. Особенно мысль о воде их подгоняла.
Из ключа пили долго и жадно, умылись, побрызгались.
У водоёма я снова увидел ту компанию. Помахал им. Они чё-то в ответ прокричали. И только прокричали, как из-за деревьев фигура появилась.
– Валерий Дмитрич! – завопили мы в четыре голоса.
Он шёл широко раскрыв глаза (как будто ещё не верил, что это мы) и расставив руки (как будто уже хотел обнять сразу всех четверых). Но, подойдя ближе, быстро убрал руки за спину, прищурился и сказал:
– Ну, братцы, вы даёте! Всех на уши поставили!
Потом, заглянув каждому в глаза:
– А всё-таки молодцы – не скисли!
Рассмеялся немного нервным смехом, достал мобильник и дрожащими руками отэсэмэсил так, что Палмих (как потом выяснилось) ничего не понял – только почувствовал: нашлись!
Егор и Лера шли позади, мы, Катя и я, рядом с Дмитричем. Иногда оглядывались – не отстали эти двое? Нет, шли довольно бодро, улыбались. Егор, кажется, забыл про «солнечный удар», Лера – свою хандру, держались за руки. Вскоре мы наткнулись ещё на двоих «спасателей» из нашего лагеря. Пришли уже ближе к вечеру.
Встретили нас хорошо – без ругани. Ксения («мать-хозяйка» она у нас называлась) подлечила моё колено, повара накормили всех «обужином». В этот же день ещё писали контрольную по истории Крыма – маленькое, лёгкое, приятное мероприятие.
3.
Проснулся утром и сразу вспомнил вчерашнее приключение. Валерий Дмитрич назвал его одним из эпичнейших провалов за все крымско-школьные годы. Провал так провал. И всё-таки было там ещё что-то такое… радостное. Что – пока не пойму, но радость осталась.
Филин дневник
Продолжение
Говорит вам – не плачьте,
дышите.
Таинственны книг переплёты.
Открывайте со стуком окно.
И бумага чиста и прекрасна,
и сны глубоки.
Мать и мачеха – дети.
Солнце входит в трущобы,
как море в заливы,
и камни сияют.
Звёзды здесь огромные, с блюдце, и видны все сразу – все созвездия нашего северного звёздного неба. Когда смотришь в телескоп в чистом поле – дух захватывает! Процион запомнился, почти такой же яркий, как Сириус, – белая двойная звезда (с карликом) из созвездия Малого Пса…
Места:
Бахчисарай – величественный;
Дворец Воронцова – нарядный;
Балаклава – сила, мощь, крепость венецианская; (В Крыму всё переплелось. Потому и выбрали его для Панорамы цивилизаций, ну и вообще.)
Никитский ботанический – лучше всего кедры и камни, ещё бонсаи. Стихи себе переписал – на камнях там были высечены.
* * *
Подует ветер – и встаёт волна.
Стихает ветер – и волна спадает.
Они, должно быть, старые друзья,
Коль так легко друг друга понимают.
* * *
Скорблю – какие люди правят нами!
В какой ничтожный век живу сейчас.
И слёзы закрываю я цветами,
А слёзы всё текут из старых глаз.
(Китаец древний писал.)
И вот ещё.
* * *
И я собрал букет растений красных,
Чтобы Лин-Фэнь мне погадать смогла.
И говорит она: те, кто прекрасны,
Должны быть вместе, чтоб исчезла мгла.
Наверно, поэтому все наши преподаватели и собрались в нашей школе.
С Ай-Петри вид на весь Крым наилучший.
Да, есть ещё там одна гора, одна из самых крутых. Так вот: там, возле самой вершины, – Дур, башенка такая из камней. Когда поднимаешься туда, берёшь себе у подножия камень. Ну вот, за годы башня и выросла (но о ней только мы знаем, больше никто).
Челтер Коба – пещерный монастырь Фёдора Стратилата, где до сих пор селятся монахи-пустынники. Животные бегают ещё там у них – совершенно святого вида. Коза с козлёнком, собака, кошечка… Вообще-то, они обычные, но коза с ангельским лицом, собака размером с кошку, а кошка размером с мышку. Да там достаточно видеть эти камни! «Тоже святые?» – с улыбочкой спросит кто-то. Пожалуй, так. Могли бы много чего рассказать, но молчат.
В пещеры-кельи мы не заходили. Старец вышел к нам, настоящий такой, очень добрый. «Мир всем!» – произнёс. Остановились, посмотрели друг на друга – и дальше пошли.
Непрерывная функция
Ах, кто и как поёт – не всё ль равно: поют.
Не подбирают, а подходит.
Так зимы за окном прядут
И дети по стеклу счастливо пальцем водят…
И столько глаз глядит, и детство до конца
Со старостью так солидарно,
Что жизнь – как ангел – встала у крыльца
И не даёт уйти бездарно.
«Ничего лишнего» – было всегда её девизом. Так она и жила. Выбрала самую чистую и самую строгую науку – геометрию – и с тех пор никогда не расставалась с карандашом и бумагой.
Потом родился Петя. Мальчик был хилый, много болел, сидел дома. Муж Полины Николаевны, тоже математик, преподавал на мехмате, вёл аспирантов, выступал на конгрессах – дома его почти не видели.
И начала Полина Николаевна «потихонечку-потихонечку» Петю к геометрии приучать. Поначалу интереса не было. Залезет он на стул, заглянет сбоку к ней в тетрадь, слезет и бежит к своим солдатикам. Потом что-то стал слушать. А однажды придумала она задачку красивую и говорит: «Ох, что-то мама глупая стала, никак задачка не решается. Петечка, помоги». Петя отзывчивый был. Посидел-посидел, почирикал-почирикал карандашом по бумаге – и бежит к ней: «Готово!»
