– «Вам помочь?» – поднял он на неё, ставшие уже невинными, глаза.
– «Да, нет! Мне помогут!» – как-то даже теперь немного злорадно ответила она, всё же с нескрываемым сожалением взглянув на продолжавшего сидеть Платона.
Ну, вот, как я и думал! Так и есть! Её мужик ждёт в машине, пока она здесь удовлетворится! – немного с досадой понял Платон.
Это ж надо, такое придумать?! Приехать с любовником, чтобы отдаться другому! – продолжал он ревниво недоумевать.
А может она и не хотела вовсе со мной? Так зачем же тогда весь этот спектакль с голыми телесами? Хотела надо мной поиздеваться, да и ручкой помахать? – неожиданно для самого себя стал искренне возмущаться Платон.
– «Хотела! Хотела! Ещё как хотела! Вон как из одёжи вылезала и голыми грудями перед твоим носом трясла! А если бы ты, дурачок, поставил коробку на пол, то тогда бы она наклонилась над нею полностью, и ты бы увидел то, что тебе предназначалось! Ведь ты тоже хотел! Вон как хотел!» – наконец проснулся, несколько лет дремавший в его сознании озабоченный, озорной и лукавый чёртик.
Платон встал из-за стола, нисколько не стесняясь своего восставшего под джинсами естества, взял в руки коробку и понёс её к выходу на улицу.
Ольга Борисовна, увидев результат своего обольщения, пыталась что-то сказать ему, может даже остановить его и исправить положение, пока не поздно.
– «Платон! А Вы…Вы…» – начала она жалобно и растерянно скулить, пытаясь что-то сказать, в попытке перегнать его и остановить.
Но он, глубоко вздохнув для физического успокоения, пропустил мимо себя страждущую сучку, невольно и с сожалением ощутив призывный аромат её прекрасных и соблазнительных дамских духов.
– «А Вам нетрудно дверь придержать?» – твёрдо и уверенно попросил он, в упор впиваясь в её расширенные очи своим холодно-голубым взглядом, и чуть с ехидцей улыбаясь.
– «Да! Конечно!» – подобострастно откликнулась она, с трудом придерживая тяжёлую дверь, распахнутую Платоном.
Тот прошёл мимо неё с коробкой и чтобы не утруждать изящную женщину, сам упёрся в следующую дверь, толкая её ягодицами.
В этот момент, увлечённый проходом через дверной проём, Платон не заметил, как Ольга, будто бы невзначай, чуть наклонившись, коснулась его кисти между большим и указательным пальцами губами, не то, поцеловав, не то, просто так, случайно.
Тут же парочка оказалась на улице.
И действительно, из стоявшей поблизости иномарки вышел уже знакомый Платону пожилой, красивый, импозантный мужчина и, просверлив его вертухайским взглядом, открыл багажник.
– «Так быстро?» – удивился он, продолжая, как бультерьер, поглядывать на Платона.
– «Да! Надежда Сергеевна меня не дождалась!» – ловко оправдалась потенциальная изменщица.
Ничего себе! Вот, оказывается, кем бы она прикрылась, случись у нас с нею секс! Во! Бабы хитрые, какие! И вероломные! – одновременно возмущённо, удивлённо и восхищённо подумал Платон, ставя коробку на дно вместительного багажника.
Тем временем мужчина молча распахивал заднюю дверцу авто, пропуская в него свою коварную возлюбленную.
– «До свидания!» – заметно игривым тоном, но безлично, дабы не вызывать лишнюю ревность у своего Отелло, попрощалась она с Платоном, задерживая на нём весёлый взгляд.
– «До свидания!» – не глядя на неё, сухо ответил Платон, гордо-холодным взглядом испепеляя водителя, и, как бы невзначай, касаясь губами места на кисти, только что одаренного поцелуем.
Этим, замеченным Ольгой, демонстративным жестом он как бы перекидывал невидимый мостик и оставлял женщине хоть какую-то надежду.
Но больше Ольга Борисовна в их офисе не появлялась.
Позже Платон вспомнил, как давно Марфа, по поводу отношений Платона к Ольге Борисовне, сказала Надежде:
– «А он на неё давно положил… ноль внимания!».
Однако, скорее всего отсутствие Ольги Борисовны было связано с уменьшением ассортимента продаваемых ими биодобавок, в связи с уходом из их коллектива Инны Иосифовны Тороповой.
На следующий день Платон доложил начальнице о выполненном задании, и по её реплике понял, что она весьма в курсе всего происшедшего и несостоявшегося:
– «Эх, Платон, Платон… Ну, ладно!».
По-полудню Надежда уже просто вбежала к Платону, тут же на ходу выпалив обедавшему:
– «Платон! Иди скорее! Алексей приехал!».
Тот, несколько шокированный её беспардонностью, скрывая лёгкое раздражение, саркастически ответил:
– «Какая радость! А что, он без меня не может начать разгружать?!».
Надежда встала посреди комнаты, невольно уперев руки в боки, и вдруг ещё больше усугубила обстановку своей вопиющей бестактностью:
– «Хватит есть! Иди!».
Платон, не зная, что и ответить природной хамке, выждал паузу, и неожиданно, вместо заранее для таких случаев заготовленного:
– «А етьбу, как известно, прерывать нельзя!».
Ехидно предложил ей:
– «А ты попей чайку-то! Горячего!».
– «Да нет, я уже пила!» – чуть доброжелательнее ответила она.
Тогда, хрен ли здесь стоишь?! – пронеслось у него в голове.
– «Надь! А Гаврилыч то где?» – неожиданно для неё и себя спросил Платон.
– «А я его отправила в Люберцы! От него всё равно тут проку нет!».
– «Да! От собаки и то больше проку! Она хотя бы в такие моменты не лает!».
Платон знал, что говорил, ибо Надежда просто обожала собак и кошек, и уважала их больше, чем некоторых людей, особенно громыхало Ивана Гавриловича Гудина.
После разгрузки и обеда Алексей собирался съездить на их новую базу за коробками с банками для Платона.
– «Ну, с богом! Ключи от базы взял?» – напутствовала Надежда Алексея в присутствии Платона.
– «Взял!».
– «А бога?» – не смог не встрянуть Платон.
Однако на следующий день Надежда, как всегда, как и должна была поступить начальница, смягчила своё отношение к Гудину.
– «Иван Гаврилович! Я сейчас помазала руку лиственничным маслом! Так здорово!».
– «Ну, дай попробую, хотя бы на палец!».
– «Ты бы лучше помазал другой палец!» – не смог не вмешаться Платон.
Почувствовав к себе доброжелательное отношение начальницы, Иван Гаврилович распустил крылья и совесть.
Гудин смело попросил Алексея, идущего вместе с Платоном в магазин за коллективными покупками к обеду:
– «Алексей, возьми колбасу другую, а то прошлый раз жёсткая была. А у меня зубы…».
