Особенно она любила рассказывать о сыне Алексее, о его успехах в учёбе, домашних делах и спорте.
– «Жалко мой Андрюсик не такой, как ты! Он только способен на пассивный отдых. Ему бы только полежать. А Алёшка вынужден ходить к другу Роману и заниматься с его папой. Вот ты бы наверняка и спортом и делами занимался бы с ним?!».
– «Конечно! Я вот со своими пытаюсь всем этим заниматься, но они, ни в какую! Им бы тоже только отдохнуть пассивно».
– «Я тут думала, а чему он сына научил, и что-то пальцы не загнулись!».
– «Не переживай! Твой Алёшка сам всему научился! Самое главное, что он у тебя трудолюбивый, пытливый и любознательный! Настоящий мужик! Такой никогда и нигде не пропадёт!».
– «Да! У него даже отец теперь всё время спрашивает совета!».
– «Ну, вот!» – наконец успокоил её Платон.
– «Да, ты прав!».
– «Недаром же Лёшка всё время просиживает за учебниками!».
– «Да ты что?! Зачем же ему крапеть?» – риторически высказалась Надежда о постоянных сидениях за учебниками некоторых других отличников из класса сына.
Постепенно обсуждение переместилось на Ивана Гавриловича Гудина. Тон и тему, конечно, задала Надежда Сергеевна.
– «Ну, наконец-то! Лёд тронулся!» – порадовалась она тому, что Гудин стал лучше работать.
– «Говно оттаяло, всплыло и поплыло!» – указал Платон на преждевременность её радости.
– «Чегой-то ты так о нём?!».
– «А мне надоела его неполноценность!».
– «Да! Его от старости уже шатает. Поэтому он своими хилыми бёдрами даже вон покосил тумбу около своего стола!» – не поняла Надежда сути сказанного Платоном.
Поэтому сначала перешли на другие темы, затем разошлись.
Не любившая грязи Надежда, не стала дожидаться новую уборщицу и принялась сама наводить порядок – мыть пол в коридоре тряпкой на швабре.
Видя её рвение, Платон не удержался от комментария:
– «Надь! Ты так дойдёшь и до Индийского посольства!».
Надежде понравился такой комплимент её работоспособности, и она, посмеявшись, принялась ещё интенсивнее тереть пол.
Вскоре запыхавшаяся и довольная наведённой чистотой, она удалилась в свой кабинет, и утомлённая надолго затихла.
Через некоторое время Платон, успевший насладиться долгожданной тишиной, услышал от неё через открытые двери:
– «Платон! Принеси три…».
Но, оборвав мысль на полуслове, она заговорила по телефону, не успев всего лишь произнести, с чем коробки, большие или маленькие?
Ну что за неуважение к людям у деревенщины неотёсанной?! – лопнуло его терпение.
Не хочешь говорить, так и не начинай! А то я теперь, в ожидании окончания её фразы, должен, что ли стоять рядом и в рот ей смотреть?! – возмущался про себя Платон.
– «Я, кажется, потеряла канву?» – оправдывалась потом она за свою бестактность.
В магазин эти дни теперь, естественно, ходил только Платон. Возвратившегося его, в холле встретила Нона.
– «Ты уже купил покушать?» – спросила она Платона, имея в виду потребности Надежды, и копируя её лексику:
Тот, понимая иронию коллеги, тут же схохмил:
– «Нет! Лишь кому поесть, а кому и пожрать!».
После обеда к ним зашёл редкий посетитель – пожилой мужчина.
В его присутствии Надежда опять окрикнула Платона по имени и попросила его исполнить заказ.
Видя, что Платон с посетителем быстро нашли общий язык и мирно о чём-то говорят, она вдруг заревновала.
Когда Платон пожелал что-то уточнить, Надежда вдруг неожиданно для мужчин огрызнулась ему:
– «Ты, что? С ума сошёл?!».
– «Да! Что бы быть к тебе поближе!» – неожиданно попытался тот как-то скрасить прилюдное хамство начальницы, и посадить её на место.
Заказчик лёгкой улыбкой оценил интеллектуальный юмор Платона и, уходя, предварительно рукою выманив того в коридор, тихо спросил:
– «Она так к Вам обращается, как будто Вы её… извините меня за наглость и откровенность,… потрахиваете?!».
– «Да, нет! Просто, к сожалению, у неё высшее и кандидатское образование только по главной специальности, а по культуре – только трёхклассное! Хотя, может быть, так проявляется её заветная мечта?!».
К сожалению, Надежда Сергеевна была специалистом высшей пробы только в своём деле, в работе.
– «Так может Вам… её… того…!» – пытался намекнуть Платону, а заодно и разведать ситуацию, седой сводник, или даже тайный её вздыхатель.
– «Да мне она…! Это, как собаке… шестая подошва!» – успокоил и обнадёжил того Платон.
– «Разве порядочная женщина обратиться к зрелому мужчине на «Ты»? Только шлюшки могут так!» – подвёл итог загадочный посетитель.
Через несколько дней появился Алексей.
– «Ну, как? Удавось что-нибудь сделать?!» – спросил незаменимый.
– «Да, удалось! Не было ни гроша, и вдруг… ни шиша!» – в пику его ехидству, но непонятно ему, съязвил Платон.
А вскоре явился загорелый и весёлый Иван Гаврилович. После отпуска ему явно не работалось. Он больше шатался без дела, часто покуривая на улице, собирая сплетни и подолгу беседуя со сменными дежурными.
– «А где Гаврилыч?» – спросила Надежда Платона, словно он, а не она, был начальником Гудина.
– «А он мне почему-то никогда не докладывает. Совсем от рук отбился!» – поддержал «игру в дурака» Платон.
– «Ха-ха-ха!».
Перед уходом самой в отпуск и желая сразу настроить коллег на трудовые будни, Надежда предприняла на своих мужчин неуклюжую, психологическую атаку.
Она сама частенько паниковала по поводу неожиданно наваливавшейся работы, словно никогда ранее не работала в авральных и ударных режимах.
При очередной запарке она с вытаращенными глазами эмоционально выпалила, неожиданно для всех, видимо для пущей трагичности, перейдя на мат.
Надежду опять понесло по дальним весям её без овражного сознания:
– «Перед нами сейчас стоит столько дел, столько задач! И одно, и другое и третье! В общем, до… хрена!».
Платону надоело её периодическое паникёрство по безобидным поводам, а тут к тому же и совершенно необоснованный мат, и он решил в данном случае подлить масла в огонь:
– «А кроме них ещё и проблемы ведь будут! Но их, правда, будет чуть меньше, чем задач!».
– «Ты, что? С ума сошёл? Их до… хрена будет!» – села Надежда на своего любимого полоумного конька.
