Через несколько томительных минут, связанных с зажиганием пятидесяти пяти свечей, в полную темноту огромной комнаты медленно вплыл большой огненный шар, вызвав восторженные возгласы и реплики, исходящих слюной, ожидающих.
Это был специальный большой торт, изготовленный по заказу и эскизу Ксении на кондитерской фабрике, где одним из начальников был Юрий Алексеевич.
Тяжёлый торт осторожно передавали из рук в руки, пока он не оказался около юбиляра, высоко в лапищах Василия. Платон встал. Все замерли.
В наступившей тишине стало слышно, как виновник со слышимым шумом набирает воздух в свои могучие, годами тренированные разными видами спорта, лёгкие.
Набрав его, Платон сделал доли секундную паузу и мощно выдохнул, долго направляя струю, пока не погасил все свечи.
– «Вот это да! За один выдох – все свечи погасить!?» – неслось вокруг него восторженное.
Включили свет, и тут, наконец, собравшиеся усладили свои эстетические вкусы красотой торта, украшенного фруктами. Почти во всю его середину красовались большие цифры пятьдесят пять.
– «Такую красоту даже резать жалко!» – донёсся голос Григория.
– «А мы тебе его и не дадим!» – вдруг оживился Александр, под всеобщий хохоток тут же получив в спину тычок от жены.
Торт резали и раздавали долго. По мере передачи его кусков разливался и чай. Кто-то просил добавки.
В процессе чаепития слышались шутки и прибаутки, где-то и кем-то ещё велись задушевные разговоры.
Но праздничный вечер неуклонно близился к своему завершению.
По окончании чаепития, Платон преподнес родственникам сюрприз. Он достал и разложил на частично очищенном столе большой лист бумаги с эскизом своего родового генеалогического дерева, и стал комментировать созданное им на основе исходных данных своего отца.
В заключение автор пообещал к столетнему юбилею Петра Петровича, к июню этого года, сделать для каждого члена большой семьи Кочет по экземпляру «дерева» с описанием его «листьев».
После этого гости, поблагодарив юбиляра и хозяев за запоминающийся праздник, и в ответ получив благодарность за их активное участие в нём, стали постепенно расходиться.
А оставшиеся в квартире дружно навалились на уборку и мытьё посуды. Вскоре всё было завершено и уставшие, но счастливые Платон, Ксения и Иннокентий, распрощавшись с Варварой, Егором и Максимом, отбыли в Новогиреево.
С середины января и в начале февраля на Платона навалилось много работы по фасовке и закатке в банки большой партии сыпучих биодобавок, но он с честью справился с заказом, утвердив свою незаменимость.
Да! Год начался насыщенно, и в работе и в праздниках! – подытожил Платон первый месяц года.
В начале февраля отметили сорокапятилетие Ксении, которая на своё торжество пригласила только семьи Варвары, Наталии и Марины.
Вместе с хозяевами и детьми в однокомнатной квартире Платона собралось одиннадцать человек. Не было только Максима, проходившего сборы в зимних лагерях, получившее напутственное слово от командира – Ну, что, товарищ курсант, служите Родине, а не начальству!
Иннокентий вместе с Сергеем – сыном Натальи и Александра, и Станиславом – сыном Марины от первого брака, после короткого участия в обязательной части застолья, заигрались на компьютере. А четыре пары взрослых, традиционно расположившись рядом за столом, как всегда предались весёлым, и не очень, разговорам.
К юбилею жены Платон сочинил маленькое стихотворение, оглашённое автором в виде первого тоста:
И не только в сорок пять
Баба ягодка опять.
Ты всегда для нас малина:
Греешь мужа, лечишь сына.
С днём рожденья поздравляем!
И тебе, К.А., желаем,
Чтоб здорова ты была,
И всегда в семье тепла!
Как всегда говорили о текущей жизни, о своих проблемах. Давали друг другу советы, иногда даже вредные. Дошла очередь и до известной темы о роли интеллигенции и её гнилостности.
Поскольку здесь собрались только представители её самой многочисленной – техническоё составляющей, то вердикт был однозначен, и озвучил его, любящий формулировать итоговые выводы и всегда подводить черту, Платон:
– «Самая здоровая интеллигенция – это техническая! Научная – уже чуть гнилее! А уж художественная, артистическая, то есть деятели искусства – носители культуры, совсем гнилая!».
Подводя итог обсуждению проблем гнилостности интеллигенции, бывший пролетарий Егор попытался, было, дать им свой, рабоче-крестьянский, совет, который тут же был приукрашен, причём художественно-саркастическим, дополнением Платона:
– «За море…».
– «Чтоб жить без худа!».
– «Да! Вы как всегда блеснули на пару!» – вырвалось у Варвары.
– «Ум хорошо, а разом лучше!» – ехидно изменяя, процитировала Ксения давнее высказывание своего мужа.
– «Но при условии, что друг за друга они не заходят!» – вовремя сориентировался только что перебитый Егор.
При очередном тосте вредная Наталия попыталась, было, осадить своего несчастного мужа Александра:
– «Тебе хватит, не напивайся! Нельзя больше!».
– «На каждое нельзя есть очень хочется!» – поддержал друга Платон.
Он давно искренне сочувствовал Александру за неудачный брак того с его двоюродной свояченицей, постоянно чувствовал свою вину, и при случае всегда и везде поддерживал друга.
– «Ему не положено!» – чуть ли не взвизгнула настырная Наталия.
– «А если не положено, то он и стоймя сможет!» – съёрничал в поддержку друзей Егор.
– «Егор! Тебе бы, с твоими речами и мимикой, в кино сниматься!» – попыталась хоть как-то отбиться Наталия.
– «А ты знаешь? Его уже приглашали в кино, даже на роль…?!» – заговорчески высказалась в поддержку сестры Варвара.
– «Какую?!» – невольно вырвалось у любопытной Марины.
– «За кадром!» – победоносно завершила свою шутку хитрая Варвара.
Дабы не обострять противостояние, в диалог вмешался мудрый Юрий Алексеевич. Он, как старший по возрасту, и по званию, тут же произнёс тост.
– «Предлагаю выпить за наших прекрасных женщин: жён и подруг!» – поднял он бокал стоя.
