Видимо мартовская погода повлияла не только на котов, но и на стариков и не очень, так как тут же Иван Гаврилович спросил Платона:
– «А ты порнуху сможешь написать? Ведь сейчас она в моде, и без неё тебя издавать и читать не будут!».
– «Я смогу написать на любую тему, в том числе и порнуху!» – самоуверенно ответил Платон.
Он тут же встал к своей невольной «конторке», включил своё богатое воображение и, как в кино, стал просто красочно описывать увиденное в своём распалившемся сознании.
Через несколько дней он набрал текст на компьютере, распечатал, и отдал его на «рецензию» знатоку Гудину.
Платон видел, как Иван Гаврилович неотрывно водит туда-сюда своим лицом по тексту, пытаясь одним глазом поскорее объять и вобрать в себя.
По раскрасневшемуся лицу старца Платон понял, что тот дошёл до, так его интересовавших, нужных мест. Доцент даже заёрзал в кресле, незаметно рукой подправляя восставшее начало.
Значит, я попал в точку! – восторженно решил Платон – если даже у старика всё восстало и поднялось от моего чтива.
И действительно, Гудин был просто в восторге от прочитанного. И произведение пошло по рукам.
Первым, по праву главного, читать взялась Надежда Сергеевна, которая по-прочтении сразу же и высказалась:
– «Платон! Ну, ты и даёшь! Я ничего такого в жизни не читала! Набоков со своей Лолитой ну просто отдыхает!».
Незаметно набирала силу весна. И это самым явным образом отразилось и на зрелой части не лучшей половины человечества.
В одно утро в кабинет к Платону Петровичу с Марфой Ивановной впорхнул довольный Иван Гаврилович, всё ещё озорно напевая себе под нос:
– «Пришла весна, запели птички, набухли почки и яички!»
Захихикавшая Марфа Ивановна тут же вспомнила случай из жизни её знакомых, самым лучшим образом подходивший к данной ситуации, с которым она тут же и познакомила сослуживцев.
– «У моей знакомой как-то раз невестка пришла пораньше домой с работы. А дома должен был быть её муж после ночной смены. Она вошла в квартиру, и слышит – в ванной вода из душа льётся.
И, не долго думая, она заходит в ванную, тихонько сбоку отодвигает шторку, и просовывает туда свою руку. И прям дальше суёт её, хватая у мужика между ног, приговаривая: – «У, ты, какие шарики!». А оказалось – это тесть!? Хи-хи-хи!».
Весёлое, и даже хулиганское настроение, заданное с утра Гудиным и Марфой, ещё долго влияло на Платона. Когда в офис вошла симпатичная благоухающая дама средних лет, с порога задавшая риторический вопрос с ненужными интимными подробностями:
– «У Вас можно приобрести биодобавки? А то я этими лекарствами так себе изменила микрофлору…!».
То развеселившийся Платон не удержался от очередного ёрничества:
– «Что там завелась микрофауна!».
Весна была в разгаре. Приближался май и ещё один юбилей, тоже пришедшийся на этот, богатый на них, 2004-ый год. Это пятидесятилетие Натальи Давыдовой – матери второго ребёнка Платона Владимира, проживавшей с ним и его семьёй в Жёлтых Водах Днепропетровской области на Украине. Платон решил обязательно послать ей, своей давнишней бывшей возлюбленной, душевное послание, причём конечно в стихотворной форме.
Он вспомнил их с Наташей любовные приключения, жизненные трудности и перипетии того времени, последствия их, и его рациональный и разумный выход из создавшегося положения.
Платон написал большое стихотворение и, вложив его в юбилейную открытку, послал по привычному адресу на, ставшую уже для россиян далёкой, Украину.
Быстро годы пролетели.
Подошёл твой Юбилей.
Под весёлый звон капели
Я дарю тебе елей!
Я дарю тебе куплеты.
Я дарю тебе стихи.
Смог бы, подарил сонеты.
Была бы рядом, то духи.
Я дарю тебе, Наталья,
Знак вниманья, доброты.
Знал бы, выполнил желанья,
Хоть меня не просишь ты.
В 75-ом, я в июне
Познакомился с тобой…
Те дела давно уж втуне.
Но зато итог какой?!
Родила ты нам сыночка.
(Ведь всего одна то ночка)
Вырос, просто богатырь…
Да, с пропиской проволочка.
Шли дела тогда бы вширь.
Он от сладкого зачатья.
И здоров он и красив.
Смог бы жить тогда начать я,
Но был слишком я спесив.
Да, другие были планы:
Дело чести и семьи.
Заживить скорее раны
Нужно было, ты пойми.
Я не мог тогда жениться.
Ты ведь помнишь, Натали?
И тебе пришлось крепиться…
Друг от друга мы вдали.
Но тебя всегда я помнил.
Ждал лишь часа своего.
А когда завет исполнил,
Рядом… нету никого.
Жизнь меня не баловала.
По заслугам выдавала.
Но и я ведь не балун.
Так лишь, маленький шалун.
Но прошли года, невзгоды.
Сын наш вырос, перерос.
Но какие наши годы?
Подними ты кверху нос!
Сыном можешь ты гордиться.
И женой его, ей, ей!
В жизни смог… оборотиться.
Так что сердцем не болей.
Не болей душой и телом.
Будь здорова ты всегда.
Между прочим, между делом
Ты блюди всегда себя.
Нашу воспитай ты внучку.
Не забудь ко мне прислать.
Собери семью ты в кучку
Юбилей свой отмечать.
И на этом Юбилее
Ты стихи мои прочти
Громко, голос не жалея.
А меня за всё прости.
Я тебе, Н.В., желаю
Хорошо что б шли дела…
Как могу, так ублажаю.
Буду делать так всегда.
Главное – здоровья много.
В жизни – больше светлых лет.
Оптимизма хоть немного,
Как прививку от всех бед.
Пора и тосты поднимать,
А потом… внучонка ждать.
Открытку эту я дарю!
Тебя за всё благодарю!
С Юбилеем поздравляю!
От всех нас тебе желаю
Счастья, радости, тепла,
И красивой быть всегда!
На пасху Платон с Ксенией навестили Варвару с Егором в их новом, недавно, наконец, до конца отстроенном, собственном доме в Салтыковке, куда в ближайшие годы, после окончания учёбы Максима в Академии и распределения в войска, выходящие на пенсию супруги собирались уединиться в тихую и относительно спокойную жизнь.
В компанию пригласили моложавую пару соседей, с которыми у Егора с Варварой завязались довольно дружеские отношения.
