Как всегда, в таких случаях, Платон решил, что опять сглазил. Он давно заметил в себе такой дар.
Как только он что-то произносил вслух, делясь с кем-то, так сразу же этого не происходило, или результат был прямо противоположен ожидаемому.
Иногда, чтобы не сглазить, он специально об этом не говорил вслух.
Но жизнь так хитро поворачивалась, что совершенно неожиданно для себя он вдруг всё же озвучивал ожидаемое событие, и оно не происходило.
Но давно и часто проводимый им самоанализ, позволил ему ещё в своё время сделать вывод, что это не он сглазил какое-либо событие, а его подсознание считало космическую информацию о надвигающемся или уже происшедшем где-то, без его ведома и участия, ожидаемом событии, но со знаком минус.
Такой вывод позволил ему давно уже привыкнуть к этой особенности своего подсознания и использовать её себе на пользу.
И, когда он в очередной раз что-то неожиданно для самого себя произносил вслух, то тут же был внутренне готов к обратному результату.
И какого же бывало его удивление, когда каждый раз таковое подтверждалось, как какое-то наваждение.
Он давно смирился и привык к этому.
Вот и вчера Платона не удивило собственное высказывание о давнишнем не ограблении его дачи, и он отчётливо помнил, что в тот же момент сам про себя засомневался о постоянной стабильности данной ситуации.
Однако событие произошло и всё встало на свои места. Так ему показалось на первый взгляд.
И тут же его мозг родил предположение, что, не шутка ли это соседа, с целью вызвать Платона на дачу. Нет! Это очень сложно и рискованно с его стороны. Хотя повод, чтобы как-то насолить Платону и поставить на место этого непокорного мальчишку, коим сосед считал его с малолетства, у него есть.
Платон и его родители долго и плодотворно соседствовали и даже дружили с семьёй Бронислава Ивановича Котова, в которой он был всего лишь зятем хозяйки дачи, Галины Борисовны Костылиной.
Тогда садовые участки в Министерстве, где работал отец Платона, распределялись по алфавиту. Так и попали они подряд: Костылина, Кочет, Кошман.
Поэтому постепенно фамилия Костылин, по хозяйке дачи, прочно привязалась и к Брониславу Ивановичу.
И вот, с некоторых пор, мать Платона стала замечать, что их сосед не чист на руку. Она неоднократно по различным, часто только одной ей понятным признакам, обнаруживала факты воровства со стороны соседа и сокрушалась его алчной, лицемерной и мелочной натуре.
Причём это касалось не только подбора того, что плохо лежит на самом участке, но и «заглядываний», путём заранее подобранного и сохраняемого ключа, непосредственно в дом и воровства там всякой мелочи, зачастую мало нужной.
Со временем терпение Платона лопнуло, и он решил сам удостовериться в этом, поймав соседа на очередном походе на их участок, многие годы, с самого основания, не отделённый ни от одних соседей забором.
В конце восьмидесятых – начале девяностых годов, когда горбачёвская перестройка всего и вся экономически придушила некогда преуспевающую прослойку технической интеллигенции из ВПК, в моде, в качестве панацеи почти от всех болезней, была облепиха с её широко разрекламированными лечебными свойствами.
Платон, имея приличную плантацию, предался маленькому бизнесу, собирая и продавая урожай облепихи ближайшим знакомым и получая при этом весьма ощутимую прибавку к своему семейному бюджету. Таким же бизнесом занялись и другие его соседи по даче, в том числе и Костылины.
И вот, однажды, Платон, пригласив Бронислава Ивановича, продемонстрировал ему красивый, стройный куст облепихи, однако, не предупредив при этом, что тот только что им посажен. Через неделю Платон к своему возмущению, с одной стороны, и удовлетворению от долгожданной удачи в разоблачении злодея, с другой стороны, обнаружил пропажу. На месте куста была трава. То была, ловко заделавшая лунку, дернина.
Говорить о пропаже с соседом он не решился, чтобы не ставить того в неловкое и безвыходное положение. Однако и оставлять этот случай безнаказанным тоже было нельзя.
Платон, как часто он делал и в других случаях, решил бороться с противником его же оружием. Пользуясь отсутствием соседа, он вырыл на видном месте его участка, около их границы, мужскую особь облепихи и, как ему казалось, демонстративно пересадил на неофициальную тропу, по которой его сосед транзитом ходил через участок Платона в гости к своему товарищу, живущему от него по диагонали. Расчёт был прост. Тот увидит свою облепиху, всесторонне продумает ситуацию и перестанет совершать набеги на соседний участок. А в случае возмущения того, Платон припрёт его к стенке безусловными доказательствами. Но сосед, как и предполагал Платон, молчал, никак не высказывая своих претензий, при этом изображая из себя невиновного и незнающего ничего, по этому поводу, человека.
Долгое время Платон не замечал никаких крамольных проявлений с его стороны. Однако периодически ему всё же встречались следы пребывания того на их территории. Эти факты ускорили принятие решения Платоном о строительство забора между участками соседей.
Но это была уже вторая история, самым негативным образом сказавшаяся на отношении Платона к этим соседям.
В своё время жена Бронислава Ивановича Котова и, одновременно, дочь Галины Борисовны Костылиной – Светлана Андреевна, являясь единственной законной наследницей дачи, очень настойчиво обрабатывала Платона, как ставшего юридически хозяином своей дачи, с предложением совместного строительства забора между ними.
Платон, в принципе, не возражал, но ожидал более удачной финансовой ситуации.
Одновременно он хотел раскачать на эту акцию и других двоих соседей, чтобы вопрос строительства забора решить комплексно, раз и навсегда.
Вскоре, накопив необходимые денежные средства, Платон вышел сразу ко всем своим трём соседям с предложением о совместном, вскладчину, строительстве забора по их совместным границам. По его предложению, все согласились делать забор из металлической сетки «рабицы», закреплённой медной проволокой на асбоцементных столбах.
Получив карт-бланш, Платон приступил к работе. Но тут же Костылины первый раз пошли на попятную, заявив, что у них уже куплена их доля забора, как сетка, так и столбы. Тогда Платон на свои деньги сразу закупил недостающие асбоцементные столбы и сетку для строительства забора со стороны улицы и всех троих соседей, но с учётом купленного Костылиными. Одновременно он заказал металлические ворота и калитку для их установки на границе своего участка с улицей. Вскоре он сам, за свои деньги, и доставил материалы на свой участок. Работа закипела. Платон, вместе со своим вторым сыном Владимиром, приехавшим к нему на летние каникулы, начал строительство лицевого забора по улице.
Сначала установили, зацементировав в лёгкий фундамент, ворота с калиткой. Затем, предварительно расчищая, вплотную примыкающую к забору, территорию, приступили к закапыванию пополам распиленных асбоцементных столбов, и прикручиванию к ним сетки проволокой. Землю бурили на почти полуметровую глубину специальным садовым буром, в своё время заказанным ещё отцом Платона. Вставленный в пробуренную ямку столб, укрепляли битым кирпичом, вбиваемым по окружности столба деревянным заступом и ломом. Потом прикладывали к нему длинную сетку, натягивая и прикрепляя её толстой медной проволокой в трёх местах, с использованием двух плоскогубцев и богатырской силы сыночка.
