Алёша, даже внешне, был весь в мать, был очень привязан к ней. Он рос необыкновенно трудолюбивым, доброжелательным и немногословным. В общем, был человеком дела. Любую работу Алексей делал старательно, вдумчиво, кропотливо, с явным наслаждением, всегда стремясь к совершенству. Чем бы будущий гений ни начинал заниматься, он достигал совершенства и обходил всех в результатах работы.
Этому способствовало и, постепенно ставшее часто всем бросаться в глаза, его чрезмерное честолюбие.
Все эти качества со временем развили у Алёши и интуицию.
Как-то раз, ещё в раннем детском возрасте, находясь вместе с матерью в гостях у Инны Иосифовны, Алёша отказался даже хоть немного попробовать предложенную хозяйкой еду, и весь вечер просидел молча и насупившись. А потом вдруг заявил, что больше сюда не придёт никогда.
Только спустя многие годы мать поняла реакцию сына на корысть и лицемерие своей коллеги «Инусика».
Однако Алексей не имел ярко выраженных творческих наклонностей, например, к литературе и к другим видам искусств. У него совершенно не было слуха и способностей к рисованию. Он не обладал даром сочинительства. И вообще он был чужд какой-либо богемности.
Всю жизнь ему был присущ рационализм и стойкость к различным соблазнам, особенно к алкоголю. На заре материнства опрометчивость мамы привела к тому, что её трёхлетний сын вместо кваса выпил почти бутылку самодельного, фруктового вина. Вскоре пьяного, проблевавшегося малыша было не узнать. С тех пор у Лёши на всю жизнь и появилась неприязнь к крепким напиткам, и вообще, ко всяким излишествам и извращениям.
Ещё по давнишней совместной поездке Ксении и Надежды со своими сыновьями-одногодками в Санкт-Петербург, Кеша считал Алёшу крестьянским сыном, и был недалёк от истины. Хотя себя он при этом считал богемным, способным к творчеству и искусствам, но забывал, или даже не знал, что все мы, в общем-то, в далёкой исторической ретроспекции, выходцы из деревни – крестьянские дети.
А в то время, уже будучи созерцателем и расчётливым аналитиком, Алёша всё время удивлялся излишней моторики Кеши, постоянно куда-то бегавшему, везде лазавшему, всё осматривающему и всему удивлявшемуся:
– «А зачем? Туда – сюда, туда – сюда! Ну и что?!».
Как единственная дочь Надежда очень любила и себя. Поэтому она берегла здоровье и никогда не экономила на своём лечении, не забывая и о своевременной профилактике. Этим без зазрения совести и пользовались некоторые врачи-рвачи, часто обдирая, зацикленную на своём самочувствии, мнительную и доверчивую женщину-простушку.
А простота Надежды проявлялась во многом. Особенно это бросалось в глаза окружающим при общении с нею.
– «Андрюсик! Ты, что, дурак?!» – доставалось иногда интеллигентному и воспитанному Андрею Станиславовичу Радзиховичу, хоть и давнему, но всё же потомку известного благородного рода, от жены-простолюдинки.
Особенно простота Надежды Сергеевны Павловой бросалась в глаза окружающим её на работе людям.
Другие две женщины их коллектива, не считая Марфы Ивановны, сравнение с которой не имело смысла, Нона и Инна – женщины холерического темперамента – были по отношению к Надежде более интеллигентными и культурными.
Но сангвиник Надежда превосходила и Нону, и особенно Инну, именно своей добродушной простотой и порядочностью.
Однако с Надеждой Сергеевной Павловой не всё было так просто и ясно, как поначалу казалось Платону.
Гудин как-то поведал ему, что в их институте некоторые завистники за самодурство, твёрдый и упрямый характер Надежды, за глаза, прозвали её Салтычихой.
– «Так она же наверняка добрая самодурка и добрая Салтычиха!» – несколько скрасил такое сравнение Платон.
Надежда Сергеевна частенько по рассеянности, или по несобранности, а может и из-за излишней загруженности своего недостаточно правильно организованного мышления, совершала непростительные ошибки, частенько перекладывая при этом вину на своих близких или коллег по работе.
Иногда доходило просто до смешного. Как-то раз Платон положил на стол перед Надеждой заполненный бланк набранного им заказа и ушёл к себе. Через несколько минут из офиса раздался вопль Надежды:
– «Платон! А где заказ?».
– «Я его положил тебе на стол, прямо перед тобой!» – громко ответил тот через открытую дверь соседней комнаты.
– «Где? Я, что? Тупая!» – по-прежнему громко вопрошала начальница.
– «Наверно?!» – себе под нос предположил Платон.
– «А! Вот, нашла!» – положительно завершила Надежда своё смелое предположение.
Под стать начальнице поначалу стали действовать и некоторые другие сотрудники их ООО, обвиняя других в совершённых ими же самими оплошностях. Но Надежда быстро убедилась в честности и добросовестности Платона и даже защищала его от редких нападок на него нерадивых коллег.
А однажды рано утром, перед своим уходом на работу из их московской квартиры, Надежда Сергеевна передала, подъехавшему из Белых столбов на машине мужу, компьютер для ремонта, при этом временно положила в пакет с дискетками ключи от квартиры. Пока Надежда с Алексеем спохватились, пока искали возможность позвонить Андрею, тот уже отвёз компьютер в ремонт и прибыл на работу. Пришлось вызывать мастеров и ломать замок.
После этого от Надежды досталось всем, но особенно мужу.
Андрею иногда доставалось не только от жены, но невольно и от сына, и от домашних животных.
В одни из таких его несчастливых выходных суток в загородном доме, всё началось с маленькой кошечки, ночью расслабившейся на тёплой груди хозяина и нечаянно писнувшей ему в его открытый от храпа рот и щёку. Надежда, вытерев одеялом щёку, быстро убрала проказницу от гнева, так и не проснувшегося, но почему-то сладко прочмокавшегося мужа.
А после завтрака Андрей с сыном спустились в подвал перебирать картошку. Как всегда Алексей работал весело, с шутками, периодически подбрасывая и ловя сортируемые картофелины.
В один из моментов сын не вовремя окликнул отца, бросая через него увесистую картофелину в ящик.
Отвечая Алексею, Андрей сделал неосторожное движение в сторону, и повернул вверх своё лицо. И в этот момент эта злополучная картофелина смачно и точно ударила несчастного сверху в нос, даже не повредив очки.
Вскоре его нос довольно сильно распух и покраснел, а его обладатель на некоторое время получил от домочадцев прозвище «Дед Мороз».
Но на этом злоключения Андрюсика не закончились. Ближе к вечеру они опять, с невольным проказником – сыном, пылесосили весь дом. В один из моментов пылесос почему-то перестал работать.
Инженер Радзихович решил произвести осмотр и ремонт отказавшей техники. Он что-то открывал, крутил, включал, отключал, невольно позабыв, что сделал и в каком порядке.
И когда крышка мусорного бачка пылесоса была снята, он дал команду сыну включить адскую машину, опрометчиво заглядывая в его коварное чрево.
