Вскоре после этого воодушевлённый Даниил вместе с Платоном погасили все долги. «Заплатили налоги и стали спать спокойно».
Более того, продав «девятку», Данила купил чёрный BMW с сильно тонированными стёклами. За рулём «чёрного бумера» Данила вспомнил недавние годы…
Да! Моя болезнь может, была расплатой за это?! – мелькнула у него нечёткая, но возможно очень мудрая и прозорливая мысль.
Конец августа ознаменовался тревожной вестью о тяжёлой и неизлечимой болезни младшего из дядей Платона – Евгения Сергеевича Комарова. Тот уже в муках боли, а не творчества заканчивал второе издание своей книги об их древнем роде. Все близкие приветствовали такой трудоёмкий и патриотический шаг родственника. Однако у Платона к дядьке была одна, в письмах к нему высказанная, но существенная претензия.
Дядя Женя очень гордился своей фамилией. И это было похвально, заслуживало всяческой поддержки и понимания. Но он в исследовании и описании родственников своего рода пошёл по формальному пути – по фамилии. Он подробно описывал людей, носящих фамилию Комаровы, не учитывая, что по крови некоторые из них были просто чужими. В состав династии Комаровых попали не только женщины, вышедшие замуж за мужчин Комаровых, но даже и приёмные, чужие дети.
В то же время дядя обошёл почти молчанием настоящих, кровных родственников – женщин, вышедших замуж и естественно потерявших свою фамилию Комаровы, а также их детей.
В их число соответственно попали мать Платона, и он с сестрой, тем более их дети и внуки.
И это Платону было непонятно и обидно.
Опять кровная обида. На этот раз на недодумавшего вопрос недотёпу, верхогляда и ретрограда дядьку. Но, несмотря на это, Платон с пониманием очень высоко оценил просто огромный, титанический труд своего самого младшего дяди, о чём тому высказался в пространном письме.
И вот теперь, после всех этих событий, у Платона даже мелькнула шальная мысль, что бог чуть перевёл стрелку, и смертоносный состав прошёл мимо Платона, но совсем уж рядом.
В начале ноября младший брат матери Платона скончался. Племянник и племянница, позвонив во Владимир вдове Зинаиде Лаврентьевне, сразу вечером буквально рванули туда на электричке.
Платон и Анастасия впервые были в этом древнем городе. Ранее дядя Женя неоднократно приглашал их самих и их семьи к себе в гости, но времени тогда не нашлось. И вот теперь, как это часто у многих бывает, встреча состоялась, но по весьма печальному поводу. Весь поздний вечер провели в утешении тёти Зины.
Утром стали подъезжать родственники из близлежащих городов и сёл. В первой половине дня состоялись похороны. Платон увидел многих, уже сильно состарившихся родственников по материнской линии, которых не видел более двадцати лет.
После церемоний прощания с дядей на новом, лесном кладбище, в одном из арендованных кафе города состоялись поминки.
Платон с Настей сели в середине стола, напротив своего дяди Виталия из Санкт-Петербурга – среднего брата матери, и его жены Елены Андреевны.
Он, по праву родственности и старшинства, начал церемонию.
Как обычно звучали поминальные тосты, а гости делились своими тёплыми воспоминаниями о покойном.
Вечером, после отъезда близ живущих родственников, с коими удалось фактически лишь раскланяться, Платон с Анастасией расположились в осиротевшем доме наедине с вдовой.
Женщины занялись своими разговорами. В том числе о женском здоровье. Платон же принялся изучать архивные материалы. Из них он узнал много интересного для себя.
Но нашёл и ряд существенных ошибок в дядиных записях. Тактично поделился этим с тётей. Та обещала закончить труд мужа и внести в текст уточнения.
Платон уговорил её дать ему на время книгу с письмами всех родных друг другу, чтобы у себя на работе спокойно снять ксерокопии с материнских писем братьям и матери. Улеглись за полночь.
И вот Платон с Анастасией отбыли утренней электричкой из Владимира в Москву. К удобству сестры места оказались по ходу поезда и справа. Настя села у окна, Платон – рядом у прохода.
Электричка тронулась, привычно быстро набирая ход.
Брат с сестрой сразу уставились на проплывавший за окном красивый пейзаж, окрашенный розовым светом наступающего рассвета.
Вдоволь насладившись видом из окна и получив лирический заряд, очень важный именно сейчас, после похоронных волнений и переживаний, Платон занялся заинтересованным, как писатель, рассматриванием близ сидящих пассажиров.
Его внимание привлекла моложавая, симпатичная, миловидная женщина с похожей на мать дочкой-девушкой. Они сидели чуть впереди, левее, лицом к Платону.
Наговорившись с сестрой, он, было, откинулся к сиденью для дрёмы, но его сознание вскоре отвлеклось мыслями об этой женщине и её дочери.
Платон стал частенько поглядывать в их сторону, наслаждаясь красотой обеих. Почувствовав к себе внимание, женщина тоже с интересом стала рассматривать Платона и Анастасию, наверно стараясь понять, в каких они находятся отношениях.
Постепенно лирическое состояние поэта дополнилось и тёплым, любовным, вылившимся в целое стихотворение.
«Незнакомке»
Вот поезд плавно отбывает.
Владимир нам «махнул рукой».
И за окном лес проплывает
В тумане дымки голубой.
Луч Солнца озарил макушки.
Им завершается рассвет.
И недалёкие опушки
Дают особенный отсвет.
Луч Солнца заиграл на стёклах,
Проник в вагона тишину
Сквозь занавеси, что на окнах.
Но вижу я тебя одну.
Вот ты сидишь меня напротив.
Вся в беже-розовых тонах.
И любоваться я не против
Улыбкой на твоих губах.
Ты не одна сидишь, а с дочкой.
Почти что копией своей.
Мне завершить стихи бы точкой.
Да и домой бы поскорей.
Но музыка в душе играет.
Стихи давно я не писал.
И с каждым километром тает
Надежда, кою не питал.
Но я питаю вдохновенье
От нежных черт твоих, лица.
В душе рождается смятенье.
И изливается с листа.
Ты женщина, видать от бога!
И дочь твоя – тебе чета!
Судьба твоя, какого рока?
Наверно доброго?! Ведь да!?
И я сижу тебя напротив
Почти в каком-то забытьи.
Ты получить стихи не против?
Как напишу, тогда прочти!
Платон начисто переписал стихотворение на листе из блокнота, поставив автограф. Дал сестре прочитать. Та одобрила.
Далее он искал возможность передать виновнице ей посвящённое. Удалось. Когда все стали одеваться к выходу, Платон подошёл к незнакомке и, извинившись, передал ей своё творение. Та с интересом и благодарностью взяла его, тут же прочитав, и улыбнувшись, поблагодарила. Она показала листок дочери, что-то объясняя и кивая при этом на Платона, и аккуратно сложив его, убрала в сумочку.
