– Почему такого ненадежного криминалиста до сих пор не уволили? – удивился я.
– А где другого взять? – разозлился Протасов. – На весь город одно это чудо, больше специалистов не найти. Оклад не жирный, работы полно. Ну, выпру я его, и что, самому трупы вскрывать? Так я ведь ничего в медицине не понимаю. Сейчас по Бойску сплетни бомбардировщиками летают, главный смысл их таков: отец Дионисий покончил с собой. А уж дальше идут версии: он был алкоголик, педофил, женолюб, имел кучу внебрачных детей… Каждый свое лепит. Прихожане храма злятся. Позавчера Андрей Фокин даже побил какую-то бабу на рынке, которая громко вещала, будто священник повесился в церкви, потому что с ее внучкой шашни завел. Так врунье наподдавал, что ту в больницу отвезли. Чисто по-человечески я на стороне Фокина, но по закону он виноват – налетел на гражданку с кулаками, нанес ей увечья, значит, статья мужику светит как минимум за хулиганство. Начальство мне приказало все скандалы гасить. Я заикнулся: «Может, нам все же покопаться в этой истории? Не простая она». И услышал в ответ: «Не тронь дерьмо, не завоняет. Сидоров упал случайно. И делу конец. Нам шум не нужен». Если ослушаюсь, начну собственное расследование, точно не видать мне…
Евгений умолк.
– Повышения, перевода в Москву? – договорил я.
– Да! – с вызовом подтвердил Протасов. – Что плохого в том, что я хочу карьеру сделать? Но и отдать память отца Дионисия на поругание не могу. Теперь мой черед ему помочь – его доброе имя от грязи отмыть…
– Только лучше будет, если этим займусь я, – подхватил я. – Так ведь я уже пытаюсь разобраться. По просьбе Екатерины.
– Это я ее к вам отправил, струсил сам обратиться, – после небольшой паузы признался полицейский. – Сидорова ко мне в слезах пришла: «Помогите, пожалуйста, про папу непотребное болтают». Иван Павлович, я вам помогу всем, чем смогу, но тайно.
– Хорошо, понял, – кивнул я. – Тогда займемся делом. У меня уже появились вопросы. Первый: Максим Брякин, мальчик, который исчез тридцать лет назад.
– Этот-то здесь при чем? – удивился Протасов.
– Знаете историю, случившуюся задолго до вашего появления в Бойске? – спросил я.
Евгений начал намазывать на хлеб масло.
– Когда я отделение принял, мне сразу подробности доложили. Мол, Елизавета Брякина выжила из родных краев семьи Винкиных и Палкиных, а вот с Горкиными никак справиться не может. Марфа, а главное, Елена до сих пор живут в Бойске, что, похоже, доводит молчунью до исступления. Несчастная мать то утихнет, то опять дерьмом им дверь измажет.
– Так вот в чем причина, – протянул я, вспомнив запах, который унюхал, стоя неподалеку от избы Горкиных.
– Несколько раз в году это делает – в день, когда Максим исчез, в его именины, в дату, когда мальчика признали умершим, – уточнил Евгений.
– Елизавета уверена, что Винкин, Палкин и Горкина причастны к исчезновению ее сына? – спросил я.
– Да, – кивнул Протасов. – Давайте расскажу, как дело обстояло. Я его внимательно изучил, хотел знать, как себя вести с Брякиной.
Глава 16
Отцом Максима был Геннадий Андреевич Брякин, очень обеспеченный человек, собиратель картин. Свои немалые средства он заработал оформлением клубов, Дворцов культуры, а еще дизайном интерьеров.
Основная масса советских людей, получив от государства маленькую квартирку, была счастлива поставить в ней «стенку» импортного производства, повесить на стену ковер и купить в кухню «уголок» – полукруглый диванчик, стол и две табуретки. О каком дизайне жилья может идти речь, если в СССР даже стул приличный нельзя было без очереди приобрести? Однако и в те годы некоторые люди жили в роскошных многокомнатных апартаментах, имели огромные дачи. Они-то и нанимали Геннадия. В начале двухтысячных Брякин открыл одно из первых дизайнерских бюро и сейчас процветает.
Женился Брякин по большой любви еще в студенчестве. Его избранницей стала Марина Рогова, дочь ближайших приятелей его родителей. На их свадьбе отец жениха, тоже художник, первый тост поднял не за счастье молодых – он произнес:
– Дорогие дети, вы должны как можно быстрее подарить нам наследников династии Брякиных. Мальчиков. Начинайте работать над этим вопросом прямо сейчас.
Брякин-старший беспокоился о судьбе коллекции картин, которую начал составлять еще его прапрадед, волновался, кому достанется драгоценное собрание.
Через год после бракосочетания на свет появился Андрюша. Счастью Брякиных не было предела. Взрослые носились с мальчиком как с наследным принцем, без конца восхищались им, не замечая, что малыш нездоров. Нежелание крошки в год сидеть, а в два произнести хоть одно слово они объясняли спокойным характером. Но в конце концов Брякины все-таки пригласили врача и услышали диагноз: тяжелое генетическое заболевание, жить мальчику от силы пять лет.
Родители и дедушки-бабушки бросились по всем поликлиникам, консультировались у профессоров-академиков и от всех слышали одно: это не лечится. Поняв, что традиционная медицина бессильна, они обратились к бабкам и знахарям… Через четыре года Андрюша умер. Брякины тогда уже точно знали: болезнь малыш получил от матери. Марина принадлежала к древнему дворянскому роду, в котором в прежние времена было много родственных браков, что отнюдь не способствует здоровью наследников. Именно так сказал Геннадию один из профессоров.
– Все эти аристократические фамилии насквозь больные, – заявил медик. – А как иначе? Они чистоту крови берегли, свадьбы между двоюродными родственниками за грех не считали. Ну, умирали у них дети. Так раньше сколько бабы рожали? Считай, каждый год. Кто-нибудь да выживал. Если хотите здорового ребенка, возьмите в жены крестьянку, коровницу.
Через месяц после кончины сына Марина повесилась. Геннадий год жил вдовцом, а потом решил последовать совету медицинского светилы.
Брякин начал искать… нет, не жену, а мать для младенца – молодую крестьянку из самой простой семьи. Обжегшись один раз на молоке, на родовитой Марине, он теперь дул на воду, москвичек чурался, искал именно пейзанку. Ведь бытовало же мнение: бабы из села крепкие, здоровые, кровь с молоком. Будущий отец даже заранее составил план воспитания мальчика: до трех лет ребенок останется с матерью, будет жить на свежем воздухе, пить свежее молоко, есть овощи со своего огорода. А потом он разведется с супругой, заберет малыша, наймет ему воспитательницу, учителей. Но где найти подходящую девушку? Да в Бойске и окрестностях! В этом глухом углу Московской области у дизайнера была фазенда.
Геннадий поселился на даче и стал изучать местный брачный рынок. Помните произведение Гоголя «Женитьба»? Невеста там рассуждала так: хотела нос одного жениха приставить к лицу другого, да еще добавить туда рост третьего – вот бы красавец получился! Геннадий Андреевич думал похожим образом. У Кати Петровой красивая внешность, но мать алкоголичка. У Гвоздиной родители прекрасные, да Елена толстуха с прыщами. У Насти Федоровой и предки хорошие, и сама умная, на лицо приятная, но все время кашляет. У Наталии Ереминой здоровья с избытком, только она дура стоеросовая, еле-еле читать научилась. Вот если бы красоту Кати соединить с родителями Гвоздиной, прибавить ум Насти и здоровье Федоровой, отличная мать сыну Брякина получилась бы. Жаль, что это невозможно проделать.
