Почему судно вдруг пригнали не в Кронштадт или в другой удобный портовый участок? Очевидно, что с судном следовало разобраться, а высылать комиссию в другой город, было накладно.
Как сообщил товарищ Родионов, дело было под контролем самого председателя Питерского российского совета, товарища Троцкого. Поэтому туда сразу пригнали два грузовика с солдатами, которыми командовал молодой бравый военный. Очевидно, бывший поручик. Между тем, швартовка судна прошла успешно. Те два человека из состава экипажа буксира, которые дежурили на корабле, они справились с концами самостоятельно.
Слух о том, что в порт пришло безлюдное судно, которое сразу окрестили не иначе, как «Летучий голландец», распространился по всему городу. Зевак и праздношатающихся граждан собралось достаточно. Имелись господа из крупных печатных изданий, они надеялись что– то узнать, чтобы сделать громкие репортажи.
Один иностранный журналист стоял в стороне, он видел, как человек в кожаной куртке что– то сказал молодому командиру, и тот приказал отодвинуть толпу за территорию порта. Это было сделано быстро, обыватели привыкли, что «человек с ружьем» никогда не повторял дважды.
Что касается господ журналистов, то они пытались добиться аккредитации для своих изданий, но им также было указанно на ворота, где уже находилась основная масса зевак.
Судно стояло серым призраком, привязанное толстыми концами к портовой стенке. Это был небольшой грузового исполнения транспортник. Корабль был с двумя отдельными трюмами. Имелись несколько длинных грузовых стрел, косо торчащие над уровнем рабочей палубы в разные стороны. Такелаж был тщательно уложен.
Корму придавила высокая надстройка. Знаки на борту и на фальштрубе, свидетельствовали о принадлежности к некой морской иностранной компании. Бурые темные пятна и серый цвет краски напоминал о длительном периоде перехода, без какой– либо возможности привести борта и надстройку в надлежащий вид. Обычно моряки поддерживают хорошее состояние покрытия, чистят, красят, моют, но тут этого ничего не наблюдалось.
– Как оно могло попасть во внутренний бассейн, к которому относится Балтийское море, и пройти так долго без экипажа, без лоцмана? Там же мины, немцы. Вообще, кто бросал в топки уголь? Что за чертовщина!
Этот и другие вопросы мешали человеку в кожаной форме. Он не знал, что два этих найденных вчера парохода покинули один американский порт, в числе других транспортных судов, и недавно пропали из виду.
– Пройти благополучно внешний рейд Финского залива, миновать Кронштадт, сотню разных препятствий, вплоть до потерянных мин, которые остались с периода военных действий в регионе, как это возможно?
Что он знал о грузе, который должен был доставить один из таких транспортников? Ему сказали, что это оружие, амуниция, снаряжение. Так и было указано в грузовой декларации. Современные пулеметы, ящики с новейшими пистолетами и винтовками, купленные на скромные пожертвования для достижения идей мирового братства.
– Сколько должно быть добровольных жертвователей? Чтобы снарядить эти два и остальные суда в помощь революционному государству.
Кроме пассажиров на борту должны были так же находиться американские новобранцы, которых с нетерпением ждал товарищ Троцкий. Но тех почему– то нигде не было. Еще было сказано много слов о секретности операции, о том, что на него возложена большая ответственность. Следовало быстро подготовить груз, чтобы потом комиссия смогла во всем этом тщательно разобраться. Товарищ Родионов так и сказал, что хотел бы надеяться, он сделает свое дело спокойно, и без лишних сплетен.
Теперь товарищ Арсений стоял возле вооруженного конвоя, не решаясь подняться на борт. Его смущали эти бурые пятна на борту, сам он давно чувствовал запах крови, даже отсюда. Каким– то звериным инстинктом он видел в этом для себя лично страшное предупреждение. Как во время боя ощущал засаду в тихом внешне спокойном месте.
Самым странным распоряжением на сегодня было, опломбировать груз, не вскрывая ящики, и ночью наладить вывоз в закрытых грузовиках. Отправить под надежной охраной. Грузовики уже стояли у причала, осталось только дождаться сумерек. Все ждали распоряжения товарища Арсения, но тот пока не торопился пустить вооруженных людей на корабль.
Как только наладили трап, он отвел молодого командира в сторону:
– Значить так, товарищ Евгений. Этих двух с судна снять, и сразу под арест. Молча. Чтобы никто ни о чем их не спрашивал, что видели, что слышали. Понято? Потом, как поднимемся, людей никуда не пускай, просто оцепить все выходы на палубу. Часовые у трапа, обязательно! Примкнуть штыки, и расставить по периметру, чтобы все друг друга видели. Мы поднимемся только вдвоем, все время будешь у меня за спиной. Лучше возьми фонарь помощнее. Помещения закрыть на замки, сразу ящики опломбировать. И умоляю, ничего не брать! Ничего не искать! Поверьте, если мы переживем эту ночь, то обязательно утром в церкви свечу поставь.
Молодой командир подошел к своим солдатам, растеряно оглянулся, и коротко приказал:
– Примкнуть штыки! Сидоров неси фонари, они должны быть в дежурном помещении. Этих под арест, никого к ним не пускать! Вы, трое встать с кормы! Вы с бака, это там. Остальные за мной! И никто никуда не уходит, увижу, что полезли по каютам шарить, пристрелю на месте! Всем ясно?
Последовал недружный, недовольный глухой ответ. Очевидно, что многие хотели поживиться на пустом судне. На борту товарищ Арсений еще раз проверил выполнение приказа. Двери запирали замками, величиной с кулак. Ключи отдали часовому. Все видели, что товарищ Арсений внезапно вспотел, и почти не тайком перекрестился, поцеловав нательный крест.
– Открывайте первую дверь в надстройку! Приготовились! С Богом!
Открутили задрайки. Со скрипом небольшая дверь отворилась. Товарищ Арсений посмотрел в темноту. Потом достал из голенища свой кинжал и стал держать его перед собой на вытянутой руке, перешагнул высокий комингс, и растворился в темноте. За ним последовал с фонарем товарищ Евгений. Он старался светил сверху. Так они еще долго спускались по трапу вниз, потом исчезли за поворотом. Скоро их шаги стихли. Часовые озабоченно переглянулись. Один потянулся за кисетом, но увидев недовольное лицо напарника, только махнул рукой, решил потерпеть. Остальные мужики, молча, озирались. Пока было все спокойно.
Судно покачивало, оно давно было без освещения, ничего на нем не работало, равномерно поскрипывали трущиеся детали, где– то капала вода. Казалось, что темнота и тишина сговорились, чтобы напугать живых людей.
Между тем, прошло некоторое время и что– то внутри затарахтело. Фонари надстройки вспыхнули, погасли и опять загорелись тусклым электрическим светом. Все облегченно вздохнули. Это уже меняло все дело. Вернулись командиры, дверь приказали закрыть. Солдат закрутил «самокрутку», и, кивая, защелкнул замок, он от нетерпения уже вспотел, руки у него дрожали.
