– «Плат-о-о-он!» – прервал раздумья писателя традиционный понедельничный крик начальницы.
Не успел он ответить, как та вошла к нему с подругой.
– «Петрович! Давай, напихай Маше!» – с порога начала она.
– «Что? Прям стоя?!» – не устоял он от словесного соблазна.
– «Лецитину и масла!» – уточнила Надежда.
– «А-а! Чтоб лучше вошло!» – сделал он окончательный вывод уже почти про себя.
Позже начальница угостила подчинённого большими яблоками из своего сада. Пробуя сочный плод, Платон с подвохом спросил:
– «А ты в землю навоз кладёшь?».
– «Конечно! Разве не видишь результат?!».
– «Не вижу, а чувствую! Немного отдаёт!» – ответил садовод, тут же вспомнив и об обеде.
После него Платон, в послеобеденной прогулке расслабившийся осенними лучами Солнца, спускался по Покровскому бульвару к себе на Воронцово поле. Вдруг навстречу ему продефилировал «Шурик».
Он шёл в горку очень смешно, ставя ступни по одной линии, как девушка на подиуме, но сильно сгибая ноги в коленях. Его голова была сильно запрокинута назад и бородка опять рассекала встречные потоки воздуха, как наконечник трубки Пито (ПВД) в носу реактивного самолёта.
После возвращения Платона, соскучившаяся по интеллекту, Надежда пришла к нему немного «поскулить о своих девичьих делах». Вскоре к ним присоединился и Гудин. Но Платон неожиданно закашлялся.
– «Ты чего раскашлялся?» – спросила начальница с укоризной.
– «Аллергия на старьё!» – не глядя на него, ответил Платон.
– «А чего ты иногда всякие пошлости говоришь?» – поинтересовалась Надежда, кивая вслед вынужденно уходящему Гудину, опять не закрывшему за собой дверь.
– «Да приходится! Но всё равно говном хамства не замажешь! Вон, видишь? Опять дверь за собой нарочно не закрыл!» – объяснил своё поведение Платон.
Чтобы коллеги не забывали закрывать за собою дверь, дабы избежать сквозняка, Платон стал бить ею им по мозгам, с силой захлопывая её, всякий раз этим грохотом отрывая неверных со стула, и отвлекая их от дел.
Этим он старался напомнить им, что забывать о коллеге – себе дороже. А иметь на него зуб – тем более.
Дома, во время вечернего умывания Платон в очередной раз уронил неделю назад фактически выпавший, давно сильно качавшийся верхний зуб.
Тот на этот раз он упал не плашмя, а вертикально, точно угодив в маленькое, но оказавшееся вполне достаточного диаметра, одно из сливных отверстий.
Ну, вот и всё! Теперь я буду щербатым! – понял бывший его хозяин.
Платон и раньше частенько терял этот зуб, но не окончательно. Как-то поздно вечером, уже ложась в постель, он чихнул, закрываясь в этот момент одеялом, и зуб улетел под его темноту. Хозяин начал на ощупь искать его, шурша кривой ладонью по простыне. От этого Ксения естественно проснулась.
– «Ты, что?!» – поначалу несколько взволновано спросила она, копающегося под одеялом мужа.
– «Да зуб потерял!».
– «Так ты зуб ищешь, что ли?! А какой?!» – оглядывая мужа ниже пояса, сразу нашлась она, вдруг полностью проснувшись и повеселев.
– «Ты, милый, не там его ищешь!» – просунула она руку ниже под одеяло.
Но настоящая пропажа тут же нашлась, и хозяин вставил её на место.
А на работе глазастая Надежда сначала услышала хоть и лёгкую, но необычную шепелявость, а потом уже и увидела недостачу в верхнем ряду зубов улыбчивого подчинённого. И его сообщение, о том, что зуб теперь потерян им буквально, то есть окончательно, вызвало у неё почему-то большую радость. Она громко и радостно смеялась, чуть ли не хлопая в ладоши, и чуть ли не прыгая, как обезьянка.
Эта неделя закончилась неожиданно бурно в политическом смысле.
Президент выступил с Посланием к стране. Платон с интересом слушал фрагменты его выступления уже дома в новостях по телевизору. Он давно проникся уважением к Дмитрию Медведеву. И каждым своим выступлением тот лишь подтверждал и укреплял уважение к себе со стороны Платона.
Тем удивительней оказалось вдруг услышанное из его уст предложение о смене часовых поясов в России. Его помощники явно подставили своего руководителя не только перед страной, но и перед всем Миром. И в связи с этим у Платона сразу родился анекдот, которым он поделился с Ксенией:
– «Медведев выступает в Кремле с Посланием к стране: и вообще, мы с Вами плохо работаем, отстаём и ничего не успеваем! Надо что-то делать! Предлагаю увеличить сутки на один час!
Из зала слышны возгласы одобрения. Тогда взбодренный президент продолжает: и вообще, нам надо научиться экономить во всём! Поэтому предлагаю и дважды два считать теперь три!
Тут же новые возгласы из зала: правильно! Вон, в Китае всего пять часовых поясов, а как поднялась экономика?! А у нас их одиннадцать!?».
Но старого оборонщика поразило другое. Медведев почему-то с гордостью и даже с апломбом сообщил о мизере, который получит наша армия в следующем году. Но даже из всего этого нищего списка Платона особо покоробило сообщение о передаче ВМФ РФ всего одного корабля класса корвет. А ведь это самый маленький класс боевых кораблей, ниже уже идут большие катера.
– «Ещё бы о моторной лодке похвастался!» – не выдержал бывший вооружатель ВМФ СССР.
Первая половина ноября прошла в дождях при плюсовой температуре.
Вторая началась снежной слякотью и почти хрустальными ветками деревьев и кустов. На улице стало сыро, но красиво!
Что нельзя было сказать про некоторых, испугавшихся гриппа, сограждан.
– «А что это у Штюбинга с носом?!» – риторически просил Платон Надежду, увидев Гудина с марлевой повязкой под одним глазом.
И эта повязка тоже показалась Платону определённым знаком ему.
Вечером он оказался с Ноной около одного трамвая. Садясь в него, та оригинально отметила галантность Платона:
– «О-о! Ты меня пропускаешь вперёд?! Только смотри, не толкай!».
– «А что, ты думаешь, что моя толкалочка на боевом взводе?!» – огорошил её Платон.
Надо же? Опять я об этом! Опять мне знак какой-то?! – решил он.
В этот понедельник, 16 ноября, вечером после работы Платон получил в КВД 15-ой Городской больницы естественно удачный для себя результат спорного анализа крови и сразу рванул в свою 30-ую поликлинику к Алексею Александровичу за направлением на оперативное лечение.
На следующее утро он уже прибыл на запись в 60-ую Городскую больницу, и тут же получил место в Урологическом отделении. Он только и успел съездить домой за вещами, и к обеду был уже в палате.
