Наверно мало кто об этом знал, или билетов было немного?! – успокаивал себя предвзятый зритель.
В программке Ленконцерта под названием «Песня вчера, сегодня, завтра» и отпечатанной в Ленинграде 28 сентября 1989 года тиражом в 20 тысяч экземпляров, вместе с фотографией красавца Жана в шикарном зимнем одеянии, перечислялись исполненные им на концерте песни.
Среди них были и ранние советские, и написанные уже за границей, и русские, греческие и цыганские народные песни.
В концерте принял участие оркестр под управлением Игоря Петренко.
Когда-то он руководил киевским джазовым оркестром «Днипро».
В 60-ые годы, по примеру Армении, стало модным иметь в каждой советской республике свой джазовый оркестр. Теперь же Игорь Петренко стал жить и работать в Ленинграде. Его коллектив по тем временам был довольно редким, так как исполнял музыку живьём, без фонограмм.
И Жан был очень благодарен своим коллегам-музыкантам. Он убедился, что его искренние песни помнят и любят, что они не устарели.
И после такого длительного перерыва советская публика очень тепло встретила Жана.
Возвратившись в Россию после эмиграции, Жан Татлян подарил своим слушателям надежду, радость и любовь.
Платона, прежде всего, поразила сила голоса Жана. Он никогда ранее его не слышал вживую. А в красоте его голоса он убеждался многократно.
Ксения тоже была приятно поражено силой и красотой его голоса.
Дома Платон не удержался от очередного четверостишия в адрес Жана:
Такое у меня к Вам дело.
Я долг хочу отдать Вам смело.
Стихами душу напоить,
И сим подарком одарить.
В Москве Жан Татлян даёт ещё несколько концертов в «Лужниках».
На них зрители плакали от радости встречи с великим маэстро, который тоже не скрывал слёз радости от общения с ними.
Некоторые женщины приносили на концерты Жана Татляна, с любовью сохранённые ими его старые пластинки фирмы «Мелодия», предлагая, в случае необходимости, их певцу.
Тогда Жану устроили достойный приём, который он долго вспоминал:
– «Это феномен, чудо какое-то! Мне устроили такой горячий прием, что после него хотелось жить долго-долго, чтобы отблагодарить этих людей. Кстати, знаменитый парапсихолог Вольф Мессинг в свое время предсказал мне долголетие. Я даже уцелел в страшной автокатастрофе во Франции в середине 70-х. Так что буду петь, пока меня хотят слушать!».
В конце того же 1989 года Жан даёт пять концертов в Ленинграде.
И во время своих выступлений он видел, что многие в зале не могли сдержать слёз. И он сам с трудом сдерживался. И это для певца было очень трогательно и приятно.
После одного их них он так объяснял журналистам свой отъезд и возвращение обратно:
– «Нас были сотни – певцы, художники, музыканты, которых вытолкнула административно-бюрократическая система. Но тем самым мы попытались сдвинуть этот айсберг. Я думаю, и мы вправе считать себя зачинателями перестройки! Мы вернувшиеся динозавры!».
Затем Жан Татлян отправляется с большим концертным турне по городам Советского Союза: Свердловск, Омск, Челябинск и другим. И везде неизменный успех. И опять запоминающаяся внешность, проникновенный голос, сценическая непринуждённость, красивые песни, неординарная судьба создали легенду, имя которой Жан Татлян. Певец и композитор, исполняющий песни на шести языках, объездил весь мир и, благодаря прирождённому таланту, работоспособности, очарованию, энергии и восхитительному голосу, сумел занять на мировой музыкальной арене своё, особое место.
Оказывается, Жана Татляна помнили и любили до сих пор. Даже в прессе в то время был довольно значительный резонанс на его возвращение, хотя большинство журналистов ещё не родились во время его бешенной популярности.
Во время гастролей по России этот талантливый певец и композитор, с непростой творческой судьбой, успел поучаствовать во многих передачах центрального телевидения, дал множество интервью, доставив удовольствие и корреспондентам и телезрителям с радиослушателями.
В Челябинске Жану пришла идея новой песни. На вопрос корреспондента, о чём она, тот ответил:
– «Трудно пока сказать. Сейчас есть только музыкальная идея. Я всегда так строю свою работу. Сначала важен только музыкальный образ. Музыка ведь всего семь нот, а комбинаций, как на шахматной доске. И текстов может быть множество, потом подбираю».
Программа, с которой Жан Татлян гастролировал по Советскому Союзу, называлась «Мосты любви».
Одна из его лучших песен так и называлась: «Мост любви». Эту очень трогательную песню Жан пел на французском, английском и русском языках.
В ней говорилось о необходимости построить мост любви – первый и единственный мост, который ещё никто не строил, и раскрасить его всеми цветами радуги.
Это будет мост, через который самые страшные враги смогут пройти бок обок, обнимаясь и целуясь. И нельзя стоять на разных концах этого моста, надо пройти хотя бы полдороги, чтобы встретиться на середине. Это мост, через который каждый из нас может свободно пройти в ту, и другую сторону.
Это мост, связывающий людей разных национальностей, вероисповеданий и экономических систем.
Такой её сюжет, по мнению Жана, это актуальная, вечная тема: она была, есть и всегда будет.
Меняются государства, распадаются диктатуры и режимы, но призыв к дружбе, к любви всегда будет необходим.
Жан пел эту песню и видел, как восторженно блестят глаза зрителей.
Позже, с этим «Мостом любви» в городе на Неве произошёл настоящий казус.
В начале девяностых годов неизвестный художник граффити на брандмауэре одного из домов на Моховой улице сделал знаменитую историческую надпись: «ЖАН ТАТЛЯН – „Мост любви“».
Долгое время она являлась основной высотной доминантой архитектурно-пространственного решения перекрёстка улиц Белинского и Моховой. И все эти годы горожане гордились ею, как и землячеством с ними Жана Татляна.
Но, в результате возведения в конце девяностых годов жилого здания по адресу Моховая улица, дом № 47/2, эта надпись была загорожена и фактически потеряна для потомков.
По этому поводу в городе неожиданно разгорелся настоящий скандал.
Патриоты города и поклонники маэстро подняли свои голоса в защиту уникальной надписи – гордости Санкт-Петербурга.
И их протест возымел действие.
Была собрана экспертная комиссия, в результате работы которой, единогласно был вынесен вердикт: «Новое здание необходимо разобрать или хотя бы понизить его этажность, чтобы оно не препятствовало свободному обзору надписи со стороны улицы Белинского».
