Видя вытянувшиеся, вмиг протрезвевшие лица, Платон сам пригласил всех к столу. Но дискуссия продолжилась и дальше. И новый импульс она получила после горячего.
Но особенно активными почему-то стали женщины.
Тогда философ добрался и до них:
– «У всех женщин короткий ум! Как правило, большинство женщин торопится с выводами о том, что они видят, слышат и ощущают. От того они часто обманываются и попадают впросак!».
– «Да, ну, что ты!» – раздалось несогласие сразу с нескольких сторон.
– «А знаете разницу между выводами умных и глупых, мужчин и женщин?» – не унимался Платон, на этот раз добившись полной тишины в аудитории.
– «Вот, например, глупая женщина, увидев танк, скажет, что он… зелёный!
Глупый же мужчина, к примеру, скажет, что танк стреляет и давит, так как внутри него снаряды и экипаж!
Умный же мужчина к этому добавит ещё и характеристики танка, и расскажет о его возможностях!».
Платон специально сделал паузу-ловушку. В наступившей тишине раздался восторженный голос Наталии, пытающейся уличить рассказчика:
– «Так, а умная женщина что скажет?!».
– «А умная женщина, во-первых, не спросила бы! А во-вторых, что касается танка, то сказала бы, что…» – не успел Платон закончить мысль, как его перебил уже перебравший и потерявший ориентацию в обществе, знаток Егор, со своим бурным окончанием:
– «… он не… дерёт, а давит!».
Воцарившую гнетущую тишину чуть было не прервавшуюся возмущённым воплем Варвары, успел тактично прервать буквально вскочивший с места пожилой гусар Палев:
– «Давайте выпьем за женщин!».
Под всеобщий, разряжающий обстановку, хохот некоторые, потерявшие бдительность, собутыльники опрокинули свои чарки аж до дна, и все снова устремились на, так всем неожиданно понравившиеся, танцы.
Под длинную и медленную песню «Мост любви» Платон танцевал с Клавдией, Майкл пригласил Ксению, а Егор с Александром разобрали своих жён, опять возвращая полковнику его половинку.
После приятного топтания на месте со старым ловеласом, всё ещё грезившая Наталия, в этот раз с удовольствием отдалась в лапы мужа, излишне быстро таскавшего по полу её вальяжное тело, постепенно превращая его в выжатую мочалку.
А когда в следующем танце Платон увёл у Юрия Марину, тот, словно выполняя свой гусарский долг, поскакал было к давно им обожаемой Ксении, но та отказалась, убежав на кухню, на рекогносцировку оставшихся угощений.
В этот день под влиянием Платона компания не стала слушать самые популярные песни своей молодости, а решили познакомиться с редкими и самыми хорошими из новых.
Прозвучали также песни Жана Татляна «Зеркало жизни», «Мой след» и, удивившее всех исполнением, русская народная песня «Дубинушка».
Когда Платон поставил песню «Хочу забыть», Варвара с Клавдией, не сговариваясь, кокетливо погрозили ему своими указательными пальчиками.
Это наверно у трёх сестёр Гавриловых фирменное?! – решил он.
– «То-то я смотрю, у него эта песня всегда вызывает какие-то приятные воспоминания!» – поняла вслух Ксения.
А под заключительный вечерний «Русский блюз» засидевшаяся молодёжь, под влиянием кое-кого из ветеранов, среди которых выделялся Платон, с удовольствием оторвалась в твисте. Особенно блистал Кеша.
Кроме выпускного вечера в школе Платон никогда ранее не видел своего младшего сына танцующим. А тут, да ещё и с любимой девушкой!
Но и он сам удивил многих, особенно молодёжь, включая Кешу, своим умением, азартом и темпераментом.
– «Платон! А ты остался таким же пластичным, как и в молодости!» – обрадовалась Варвара.
– «Да! Даже удивительно!» – вторила ей Клавдия.
– «А я его таким вообще первый раз вижу!?» – больше всех удивилась Ксения.
Но танцы и вино с закусками закончились, как и уже утомившая всех музыка. Трапеза подошла к чаепитию. В ожидании, пока женщины суетятся, теперь и мужчины предались праздным разговорам. И тон в этом задал Юрий Алексеевич. До этого он несколько раз выходил до лестницы, но компанию в убивании табуна лошадей ему, так и не высказавшемуся, никто не составил.
Его компаньоны уже поняли, что свои рассказы о чём-либо он всегда предваряет присказкой:
– «Я не знаю, может Вы об этом знаете?».
На что его антипод, острослов Егор, теперь заметил:
– «Ничего! Повторение – мать учения!».
И Юрий Алексеевич продолжил излияние души временным слушателям.
А темой он почему-то выбрал автомобиль. Но никто из старых волгарей не поддержал держателя иномарки, уже предавшего свою «Волгу». Более того, Егор просто оборвал разговор о том, кто и сколько ездит:
– «Да вообще, не царское это дело – возить своё тело!».
Тогда Палев заговорил о всем теперь известном Татляне, высказывая свои предположения, сразу парируемые знающим Платоном.
И тема получила поддержку от возвратившихся женщин.
Но Наталья решила вдруг выделиться из толпы поклонников Жана Татляна, назвав его песни слащавыми, вызвав в ответ бурю возмущения.
– «Ну, ты у нас опять не как все! Прям… регионерка, какая-то!?» – первым замочил гостью Егор.
Но тут свою лепту внесла и заграница. Майкл неожиданно для всех высказался, что и в США до сих пор Татляна помнят и любят, согрев душу Платона спасительным бальзамом.
Возмутились, естественно, и Егор с Александром.
Платон не терпел в своём окружении вальяжно-ленивых демагогов, пустобрёхов-пессимистов. Поэтому внутренне он не терпел Наталию, и постоянно сочувствовал Александру. Вот и сейчас он вынужденно поддержал друга, шутливо заметив про его жену, кивая в её сторону:
– «Я смотрю – её мина при плохой игре всегда взрывается!».
– «Да, обычное дело – мещанин во дворянстве!» – внёс свою лепту и культурный пролетарий Егор.
– «Точно!» – опрометчиво согласился Саша.
– «Ты, что? С ума сошёл?!» – отомстила Наталья мужу.
– «Да вроде пока нет! А ты, что ли, уже?!» – быстро нашёлся потерянный, было, Саша.
Тогда Наталья разразилась длинной, поучающей тирадой по поводу музыки, песен, и их исполнителей.
Но на её поучения мужу Платон быстро вмешался:
– «Учись, Санёк! Ученье – свет! Вот только учёных – тьма!».
Невольно перешли на науку и культуру. И тему начал Платон, исподволь подразумевая свою недавнюю оппонентку:
– «Ну как у нас плебею пробиться в настоящую, интеллектуальную элиту общества, когда он уступает даже не самым ярким её представителям в культуре, знаниях, манерах, наконец?!
