– «Ты точно сел жопой в ту же воронку!».
– «А говоришь, снаряды летят мимо! Вон как твою рожу скорбь разворотила!» – снова вмешался Платон.
– «Извини, нечаянно!» – спохватившись, почему-то радостно добавил он.
– «Нет! Ты нарочно!» – завизжал Гудин.
– «Ну, ты что? Нужно мне лишний раз говно из лужи вытаскивать!» – успокоил того Платон, снова подхватывая его под руку и с силой вытаскивая из почти высушенной лужи.
При этом засмеявшийся Алексей отстал в помощи, не вовремя опустив руки, и беспомощное тело старца действительно вытерло собой остатки воды из лужи.
– «Четыре – три! Я выиграл!» – чуть слышно подытожил Платон, который не стал садиться со всеми коллегами в автомобиль к Алексею, а решил, дабы прийти в себя, прогуляться пешком до метро.
Впереди было целых три выходных, и Платон использовал их с пользой. Накатавшись на лыжах, он сочинил в субботу новое стихотворение:
Сумрачный город к весне готов.
Ждёт избавленья от зимних оков.
А я на лыжах по лесу иду.
Думаю думу и песню пою.
Весь лес, как в сказке, молча стоит.
Зимнее Солнце его серебрит.
Ели могучие стоят рядком.
Лапы опущены под белым снежком.
Спят они крепко в лесной тишине.
Корням не зябко в снегов толщине.
Меж них струится моя лыжня.
Весне появится рано пока.
Лес сохраняет зимы красоту.
А в городе тает. Он ждёт ведь весну.
Чтоб насладиться Вам снежной зимой,
Не торопитесь для встречи с весной.
В лес Вы идите на лыжах скорей
На встречу с прекрасной зимою своей,
Снежной и белой, с февральской лыжнёй.
Вы, позабыв… суеты городской,
Воздухом свежим, пьянящим дышать,
И затяжные проблемы решать.
Физ. подготовка Вам тоже нужна.
И жизнь Вам покажется так хороша!
Да! Дорожите февральской лыжнёй!
И не морочьтесь сейчас ерундой.
Снег ещё в марте ведь будет лежать,
Вас зазывая в лес отдыхать.
Всё это было этой зимой,
Тёплой и снежной порой золотой!
Я наслаждался её красотой,
Года началом и зимней порой!
Это стихотворение о февральской лыжне оказалось не последним в эти праздничные дни. Утро 23 февраля встретило Платона Солнцем, лёгким морозцем и поздравлением жены, сразу создав ему праздничное настроение. И ещё до выхода на лыжню, в автобусе, в его сознании проявились первые строчки нового стихотворения. А великолепное скольжение, лучше, чем накануне, когда в его голову почему-то впервые за февральские выходные не пришло ни одной строчки, продолжило их до самой Салтыковки.
Платон решил и в этот раз прервать лыжный поход и ненадолго зайти к Егору с Варварой – поздравить свояка с праздником.
Согласно предварительной телефонной договорённости те ждали в гости супругов Кочет, но Ксения, хотя и собиралась, но так и не решилась, хоть поздно, но всё же открыть свой лыжный сезон.
Поэтому Варвара поздравила своих мужчин одна.
Ей было очень приятно сесть между своими первым и последним любимыми, поцеловать их, поздравляя, и угостить коньяком с лимоном и шоколадными конфетами ассорти.
Платон, конечно, познакомил хозяев со своим последним, праздничным стихотворением, по пути к ним записанным на диктофон:
«Двадцать третье февраля»
Я в двадцать третье февраля,
Конечно, встал на лыжи.
И это сделал я не зря.
Читай об этом ниже.
Морозным, праздничным деньком,
Когда светило Солнце,
Я классикой шёл, не коньком,
С прищуром, как японца.
Слепило Солнце, снег слепил
Своею белизною.
А я про то стишок лепил,
Любуясь красотою.
Как будто снега мой комок
Всё обрастал словами.
И превращался мой снежок…
Во что? Судите сами.
Макушки елей в серебре.
Блестят они от Солнца.
То пробивает путь себе
Меж веток, как в оконца.
Его лучи, пробив себе
Дорогу к земле, к снегу,
Бросают тени кое-где,
В душе рождая негу.
На лыжах быстро я иду,
Вокруг себя любуясь.
Пожалуй, даже я бегу,
Нисколько не красуясь.
Петляет меж стволов лыжня.
И с горки разгоняя,
Лишь радует она меня,
Восторг тем вызывая.
И я иду, бреду порой,
Особенно под горку.
И я любуюсь сей порой!
А объяснять… Что толку?
Увидеть лучше это Вам!
Тогда скорей на лыжи!
На них вставайте, как я сам.
Зачем? Читайте выше!
Те остались довольны, похвалив автора и пожелав ему новых творческих успехов, заодно пообещав когда-нибудь тоже встать на лыжи.
Обменявшись последними новостями, не успев посмаковать подробности, Платон уже через полчаса вырвался в лес, дабы ещё засветло вернуться домой. Но на обратном пути что-то уже не сочинялось.
Но удовольствие от хоть и короткого, но полезного общения, а также нега от выпитого, приятно разлившаяся по телу, придали ему дополнительную силу. Это позволило прибавить в скорости, чему способствовало отличное скольжение, и вопреки обилию лыжников, показать рекордное в сезоне время.
Но радость Платона этим не ограничилась.
При входе в подъезд его окликнула консьержка Валентина Петровна, и от себя и от Раисы Николаевны вручила ему подарок – бутылку классического полусладкого Советского шампанского, поздравляя с праздником:
– «Платон Петрович! Мы с Раисой Николаевной поздравляем Вас с праздником и просим принять от нас, как Ваших читательниц и почитательниц, этот скромный подарок! Желаем Вам крепкого здоровья и больших творческих успехов! Чтобы Вы всегда радовали читателей своим талантом!».
Новая волна радости охватила Платона, и он ответил чуткой женщине:
– «Валентина Петровна! Большое Вам спасибо за подарок! Вы угадали! Именно это я и люблю! Но самое главное, самое примечательное, сейчас произошёл важный исторический момент в моей жизни! Я впервые получаю подарок от моих читателей! Большое спасибо Вам! И я тоже желаю Вам обеим самого главного – крепкого здоровья! Спасибо!».
