А Ксения объяснила Марине, что не подписала открытку из-за того, что не согласна с фотографиями на простой бумаге, ухудшающей качество восприятия и портящей общее впечатление. А её запоздалое:
– «Марин! Но если хочешь, я распишусь!» – лишь потонуло в молчаливо-обиженном изумлении закадычной подруги.
Платон тут же объявил, что у него есть ещё и музыкальное поздравление юбилярше и её мужу от Татляна. Но нетерпеливые проголодавшиеся не стали продлевать и так затянувшуюся паузу, решив музыку прослушать позже.
После этого тоста соседи Платона слева дружно взялись за водку, не обделяя и его. Но начали-то они с Перцовки, которую не любил Платон.
Поэтому его чуть пригубленная рюмка так сиротливо и простояла до конца застолья, а её хозяин вынужден был переключиться на дегустацию обилия вин. Но и здесь произвол юбилярши, примерно с середины пиршества постоянно и неожиданно подливавшей ему своё домашнее яблочное вино, не позволил тому насладиться всем их разнообразием.
Третьим слово взял, удививший всех, муж. Юрий Алексеевич вдруг объявил, что тоже прочитает свои стихи «Из раннего Палева», которые, если не считать некоторые шероховатости, оказались на редкость приличными, во всяком случае, душевными. И посвящались они, охватывающие период их знакомств, конечно жене Марине.
Поэт под жидкие аплодисменты публично похвалил хозяина. Торжество набирало силу. Бокалы, рюмки и тарелки наполнялись и опустошались. Особых и удивительных изысков на столе не было, хотя всё было достаточно полно, ёмко и прилично. Но из всех блюд Платону почему-то больше всего понравился хлеб домашней выпечки – уже итог заранее вручённого Ксенией подарка.
Ещё в начале торжества Юрий Алексеевич запустил свой любимый музыкальный комбайн, громко выдававший «на гора» песни без всякой системы и разбора. Платона так и подмывало отомстить хозяину его же фразой: да выключи ты, ничего не слышно! Но воспитание не позволило.
Следующий тост взяла Ксения, сделавшая основной упор на длительности их с юбиляршей дружбы. Причём она вспомнила, что в детстве Марина хотела стать космонавтом. А ведь ещё старшая сестра Марины в своё время свела их вместе и просто велела им дружить. С тех пор их экипаж, именно во многом благодаря Марине, всегда отличался не конфликтностью.
Пользуясь тостом жены, Платон опять было предложил прослушать его музыкальное приветствие, но все отвлеклись на другое. Их разговоры переключились на новую тему. Хозяева вспомнили, что именно космическое направление в работе и свело их вместе в командировке в Малино, почти девятнадцать лет тому назад.
Провозгласили тост и за наступающие завтра дни Космонавтики, к которой помимо хозяев дома имел отношение и Платон, и ПВО страны, в частях которой, как раз длительное время прослужил настоящий полковник Юрий Алексеевич Палев.
А молчаливое ожидание Платоном удобной паузы для его музыкального приветствия так ни к чему и не привело, тихо обломилось.
А ведь для этого у него всё было готово: и песня Жана Татляна «Я пришёл» с его флэшки в Юрином компьютере, и камин, и свеча на нём, и заменявшая старинную картину – другая из янтаря.
Не хватало только бокалов с вином и виновников торжества, сидящих в креслах у камина, да заинтересованных слушателей. В общем, задуманный поэтом тёплый, праздничный, неординарный мини спектакль так и не состоялся. И Платону стало грустно.
Зато состоялись не менее оригинальные, вдобавок ощутимо тёплые, к тому же с надеждой на романтическое продолжение, мини спектакли в исполнении Марины и Татьяны.
Всякий раз, проходя между камином и Платоном, Марина слегка отиралась о его правое плечо чуть выпирающим животиком, при этом касаясь и поглаживая самого желанного гостя по спине, словно поощряя его на что-то.
И почти это же вскоре проделала и Татьяна. Протиснувшись мимо Платона всего один раз, она на неприличное долго задержала свои тёплые и ласкающие ладони на его спине, успев дать косяк на болтающую с Наталией Ксению. Убедившись, что Ксения сильно увлечена, она запанибратски потрепала её мужа за вихры на затылке, видимо сравнивая их с гладко-блестящим теменем своего мужа, сидящего рядом и увлечённого выпивкой.
Потом выговорились и остальные женщины. Наталья добавила новую порцию коротких стихов из домашней заготовки, а финансовый директор Татьяна вспомнила трудные годы совместной работы с юбиляршей, тоже отметив её золотой характер.
Лишь Александр, имевший к столу опосредованное отношение, не проронил в адрес хозяйки – юбилярши ни одного поздравительного слова, хотя Платон и пытался спровоцировать его на это.
Татьяна с Александром москвичами стали относительно недавно. Бывший вертолётчик Гражданской авиации, после долгой работе на Чукотке и командировок в Анголу, на полученные деньги купил квартиру за выездом.
Да и Татьяна познакомилась с мужем, также работая на авиацию почти в Заполярье. Она была насколько симпатична, настолько и энергична. Её властолюбивый характер бил через край. Она даже похвалилась всем, что дома ничего не делает – всё домашнее хозяйство на муже и взрослом сыне.
Нафига тогда нужна такая жена? – про себя недоумевал Платон, искоса и сочувственно взглянув на соседа слева.
Но его глубокие мысли были, как всегда, прерваны. Кто-то провозгласил тост за память о родителях.
А затем Платон, под одобрение женщин, провозгласил тост:
– «За присутствующих дам!».
И опустошая очередную рюмку домашнего яблочного, он чуть слышно добавил:
– «… друзей человека!».
Слово взяла и одна из них. Марина, поблагодарила всех за тёплые поздравления, выделив элегантность зрелых мужчин. Но из всех их лишь один Платон был при галстуке, который подчёркивал не только его индивидуальность, но и выделял его, как самого элегантного среди прочих.
Тут встрепенулась Ксения, вспомнившая о фотоаппарате, моментально ставшим игрушкой в руках разгорячившихся соседок по дивану.
Но вскоре начались танцы и песнопения.
Борис и Наталия в этот раз приятно удивили Платона. И не только отличными вокальными и хореографическими данными, но и подчёркнутым уважением и интересом к его персоне.
Даже до этого совершенно незнакомый Александр тоже относился к нему с явным уважением и даже с чуть заметным пиететом, хотя Платон ещё не был знаменитостью.
Видимо, во время курения с бывшим полковником, тот за глаза наговорил в адрес Платона множество дифирамбов, тем самым поднимая и свой статус в глазах гостя, как друга будущей известной личности.
В очередной раз вернувшись в гостиную, они сразу окунулись в атмосферу празднества, где тон в их отсутствие задавал давно бросивший курить Борис. Платон даже выдал комплимент новому ведущему, что тому здесь нет равных в пении и танцах.
И сделал он это с целью, чтобы тот вырвал инициативу из рук хозяина и не отдавал её до конца празднества.
