Зато она крайне гордилась тем, что всего добилась сама, своим трудом и умом, без помощи высокопоставленных родителей, без использования их связей и накоплений.
И ещё она завидовала Ксении, что её мужем был Платон, хотя её же муж Андрюсик, тоже закончивший МВТУ имени Н.Э. Баумана, был моложе, происходил из якобы знатного и всемирно известного рода, был также хорош собой, к тому же зарабатывал намного больше её подчинённого.
Неделя после Пасхи началась с утреннего появления, соскучившихся по Платону, голубей и воробьёв под окном. Кормилец, было, дёрнулся за кормом, но обнаружил отсутствие в холодильнике стеклянной плошки для хлебных крошек.
Ну, вот! Чтобы затруднить мне общение с моими пернатыми друзьями, Надежда ещё и умыкнула куда-то и их блюдце! – возмутился кормчий.
Зато вскоре подошедшая начальница сама по-хозяйски обильно непосредственно из пакета через форточку насыпала им семян льна, подтвердив тем самым опасения коллеги.
В среду дежурила Татьяна Леонидовна и сообщила всем, что её внучка Света теперь бредит дядей Платоном и ждёт его в гости. Тот решил сделать подарок четырёхлетней девчушке и сочинил для неё небольшую поэму:
Малышка по имени Света
Ко мне на работу зашла.
И лучиком солнечным света
На душу бальзам налила.
Пришла она к бабушке Тане
Проблемы семьи переждать.
Пришлось их решать её маме,
А Свете – её ожидать.
Глазёнки весёлой малышки
Блестели азартным огнём.
Вот повод хороший для книжки,
Чтоб вспомнить потом о былом.
Увидел я в ней человека,
Как вижу всегда и везде,
Спокон веков, с прошлого века,
Держа свои чувства в узде.
Общались мы с нею на равных,
В ответ откровенья ища.
Нашли много тем, причём славных,
Спокойно, слюной не брызжа.
Вдвоём занимались зарядкой.
Кормили мы с ней голубей.
И их удивлялись повадкой,
И даже знакомых людей.
Она рассказала о саде,
О детском, конечно, пока.
А я рассказал ей о БАДе,
Лишь чуть упрощая слова.
Набились друг другу в друзья мы,
Симпатию в сердце храня.
Я дедушкой стал её, как бы.
А внучкой – она для меня.
С корней она малых – москвичка.
И ей не присущ нигилизм.
Растёт в коллективе, не дичка.
В душе доброта, оптимизм.
И рад я знакомству со Светой.
Малышка в душе у меня.
Поэмой короткой, вот этой,
Я сам поднимаю себя.
Спокойней я стал за Россию!
Спокойней я стал за Москву!
Хотя я не верю в мессию,
Но верю я в Свету свою!
Вот есть же малышки на свете?!
В руках их России судьба,
И связь поколений! Я Свете
Светить предрекаю всегда!
Пройдут споро долгие годы.
Ты взрослою станешь когда,
Презрев все проблемы, невзгоды,
Сильней ощутишь ты себя.
Мой ангел на небе, хранитель,
Тебя защищая крылом,
Предстанет, как твой осенитель.
Ему поклонись ты челом.
Тогда зазвучат в душе строчки.
Стихом изольётся она:
На ветках набухшие почки,
Раскроется скоро листва.
Пиши! Я тебя заклинаю!
Пиши всё, что просит душа!
Я этим тебя вдохновляю!
На это толкаю тебя.
С годами накопится опыт.
И вширь распахнётся душа.
Умолкнет завистливых ропот.
Богема признает тебя.
Ты вспомнишь тогда о поэте,
Который тебя осенил, –
Прочтя снова строчки о Свете, –
И нитью незримой пленил.
Придёшь на могилу к поэту.
Возложишь к надгробью цветы.
И вспомнишь поэму ты эту.
Меня вдохновила ведь ты!
Да! Бывают же такие неожиданные встречи! – заключил поэт.
Тут же он вспомнил о годовой давности ещё более неожиданном зимнем визите к нему в подъезд бывшей жены Элеоноры, которая очень долго несла ему какую-то ахинею, главной мыслью которой были его положительные качества. Позже она вдобавок позвонила и Анастасии, поделившись и с нею:
– «Его мне просто Бог послал! Как потом оказалось, только он один и мог со мной справиться! Но я этого тогда не поняла, тем более не оценила!
У нас поначалу, как ты помнишь, первые четыре года ведь был просто идеальный брак! Я в счастье и благополучии купалась, как сыр в масле, и жила, как за каменной стеной, считай, как у Христа за пазухой!
Но захотела баба дура свободы и самостоятельности! Вот и получила разбитое корыто и отчаяние от упущенного счастья, вернее собственными руками уничтоженного! Так-то, вот!».
Тогда Платон, конечно, не знал, что этот год, его год, словно в подарок, готовит ему ещё немало новых и неожиданных приятных встреч.
А пока, сделав предобеденную лечебную зарядку, Платон вышел из цеха к себе в кабинет и услышал через закрытые двери обрывок возмущённой фразы Надежды Сергеевны:
– «Орёт ещё тут! На меня даже мой муж не орёт! А тут? Сопляк, какой-то! Я сейчас уйду, а вы как хотите тут!».
Затем через стену донёсся глухой голос Гудина, успокаивающего начальницу. Вскоре они с Алексеем прошли мимо Платона за коробками и уехали на задание.
Тут же к Платону явилась начальница с жалобой на Ляпунова, не выполнившего сразу её срочное задание, но зато громко и грубо огрызнувшегося на неё:
– «Я же сказал, сейчас!».
– «Надь! Мы же с тобой Козероги! И люди пользуются нашей добротой, думая, что это наша слабость! И когда они чувствуют строгость, или даже получат от нас нагоняй, то сразу возмущаются! Избаловала ты его. Он и думает, что незаменимый!» – успокаивал её Платон.
А та рассказала о Лёшке и его проказах более подробно, особенно подчеркнув высказывания его отца последней бывшей жене Светлане:
– «Свет! Я теперь тебя понял и полностью на твоей стороне! И я очень жалею, что вырастил такое ничтожество, как мой сын!».
