Рамон, очень внимательно меня слушавший, вдруг хлопнул ладонью по колену, встал, принял серьёзный вид и твёрдым голосом произнёс:
– Я прошу благородного кабальеро оказать мне милость и выслушать мою просьбу, – и, поклонившись, остался стоять, вытянувшись чуть ли не по стойке «смирно».
Я поднялся, вышел из-за стола, встал напротив него тоже «смирно» и произнёс:
– Кабальеро, я вас слушаю!
Рамон, набрав в лёгкие воздуха, будто собирался нырять, чётко произнёс:
– Я никогда ничего ни у кого не просил, но сейчас прошу оказать мне великую милость и принять в своё товарищество русичей. Клятву верности могу принести в любое, удобное для благородного кабальеро время.
Поклонившись, Рамон замер, ожидая моего ответа.
Я был ошарашен его просьбой и не знал, что ответить. Рамон молча ждал. Его лицо с каждым прошедшим мгновением становилось всё мрачнее. Наконец он гордо вскинул голову, собираясь что-то сказать, но я его опередил. Справившись, наконец, с оторопью от его заявления, я, кашлянув, произнёс:
– Я несколько озадачен вашей просьбой, дон Рамон. Она для меня весьма неожиданна. Вы желаете стать одним из нас, практически о нас ничего не зная. Это очень серьёзный шаг с вашей стороны. Мы, русичи, обыкновенные люди, как и испанцы, франки и прочие. Не лучше и не хуже. Возможно, у вас сложилось не совсем верное мнение о нас. Просто наш князь специально для этой экспедиции целый год подбирал людей. А так у нас встречаются те же пороки, что и у всех. Мы не идеальны, я повторюсь, как и люди любого народа. Не скрою, вы нам нужны как специалист-мореход. И ваше желание примкнуть к нам мною только приветствуется. Но решения такого уровня здесь принимаю не я, а наш вождь князь Северский. Но я буду ходатайствовать за вас перед ним. Думаю, он к моим словам прислушается. Но вам придётся подождать до прибытия в порт, уж извините! И ещё хорошенько подумать, правильно ли вы поступаете.
Рамон с явным облегчением выдохнул набранный воздух и улыбнулся:
– Я обо всём подумал и моё решение неизменно.
– Я верю вам, дон Рамон, но решение принимать не мне, а моему сюзерену. Но мы должны знать о вас больше, чем я смог узнать благодаря своей наблюдательности.
– Вам необходимо знать историю моей жизни? – Рамон посмотрел мне в глаза и твёрдым голосом произнёс: – Извольте, дон кабальеро. Моё настоящее имя действительно Рамон. Это моё второе имя. А полное – Хуан Рамон Алонсо Маркес, идальго. Я младший сын идальго Рамона Амадо Алонсо Бланко. Наша семья имела дом в небольшом городке недалеко от Кадиса. Я получил хорошее воспитание, для чего отец специально приглашал учителей. У нас был большой участок земли, на котором крестьяне выращивали пшеницу, виноград и овощи. Дохода хватало вести приличный для дворянина образ жизни. Только меня всегда манил океан. Мой дядя, младший брат отца, служил в королевском флоте. Его рассказы во время нечастых посещений нашего дома и зародили в моём сердце мечту стать моряком. Благодаря дядиной протекции меня взяли во флот. Окунувшись в корабельную жизнь, я понял, что путь на шкафут будет труден. Но это меня не испугало, я поставил себе цель и шёл к ней. Благодаря своему упорству, дворянскому происхождению и, чего скрывать, протекции дяди, я карабкался по служебной лестнице, пока не стал капитаном бригантины. Портом приписки бригантины был Кадис. Там я и жил в небольшом домике, когда находился на берегу. Семьи, как и у большинства молодых капитанов, у меня не было. Поместье после смерти отца досталось старшему брату Филиппу. Жил он со своей многочисленной семьёй весьма скромно, хоть и обладал приличным земельным наделом с несколькими сотнями работавших на нём крестьян. Но дохода их труд брату не приносил. Крестьяне нищали, так как выращивать свой хлеб стало не выгодно из-за очень высоких налогов и низких закупочных цен, установленных королевскими чиновниками, хотя в стране и было много денег. Даже у крестьянина в кошельке могли найтись золотые монеты. Галеоны из Нового Света ввозили золото и серебро десятками тонн. Но всё оно доставалось высшему дворянству и королю и тратилось на их прихоти, войны, солдат, балы и развлечения, а не на развитие сельского хозяйства или ремёсел. Получалось так, что ввозить иностранные товары и продукты в Испанию стало выгоднее, чем производить своё. Деньги обесценивались. Вся страна, при наличии огромного количества золота, была в долгах у иностранных банкиров! У моего брата тоже были долги. А продать землю, чтобы их погасить, он не мог. Значительная часть дворянских владений являются майоратами. И по закону передаваться они могли по наследству только старшему сыну. И были неотчуждаемыми, то есть не могли закладываться и продаваться за долги. А отказаться от них владетель не мог. Так что брат был богатым нищим землевладельцем, которого его земля не кормила, а разоряла. Не только у него были такие проблемы. Вся страна переживала острый недостаток продуктов питания, цены на которые всё больше росли.
Меня проблемы брата не затрагивали. Король на содержание флота денег не жалел. На жизнь мне хватало. Даже, как уже говорил, прикупил небольшой домишко недалеко от порта и нанял пожилую женщину для присмотра за ним, когда я в плавании, и стряпни и уборки с постирушками, когда я на берегу. Как-то вечером, возвращаясь с верфи, где ремонтировалась моя «Ласточка», я наткнулся на двух бродяг, которые, даже ночи не дождавшись, в кривом переулке грабили юную девушку, почти ребёнка. Я скромно поинтересовался у них, как пройти к церкви Святого Варфоломея. Конечно, те меня послали, но в другом направлении. Я с ними не согласился и попросил уточнить маршрут. Дальше всё было просто. Оба устало привалились к стене, а я проводил девушку до её дома. И влюбился! Серенады под окнами не пел ввиду полного отсутствия музыкального слуха и незнания текста. Но мы иногда встречались и гуляли по городу. Я узнал, что Валентина, так звали мою любимую, дочь марана, крещёного еврея, имеющего скромную ювелирную мастерскую и небогатую клиентуру. Меня это не смущало. Решили повенчаться осенью, когда я вернусь из плавания. Но ничего у нас не получилось.
В Кадис ворвалась английская эскадра под командованием адмирала Дрейка. Он уничтожил находившиеся там испанские суда, собранные королевским указом для похода на Англию. Сильные повреждения получила и моя бригантина, моя «Ласточка»! А я – тяжёлые ранения: перелом левой ноги и ожог головы и спины. С тех пор я и ношу этот платок. Волос лишился полностью, кожа на голове была в чудовищном состоянии. Как я выжил – не знаю, но моя Валентина была со мной, мыла, кормила, мазала ожоги какой-то мазью, развлекала своим щебетанием. В живых из всего моего экипажа остался я и восемь матросов, тоже израненных в разной степени. Они вытащили меня из-под горящих обломков, принесли в мой дом и остались, так как идти им было некуда, а некоторые и не могли из-за ран. Кухарка готовила нам еду, Валентина присматривала и помогала изредка приходящему медикусу. Так мы все, кроме Валентины, конечно, и жили в моём доме. Пока шло наше лечение, Испания приступила к снаряжению ещё одной огромной эскадры. Но флот собирали уже в Лиссабоне. Об этом нам рассказала Валентина. Матросы мечтали поскорее выздороветь и отомстить английским собакам за наши корабли.
