– Я думаю, ты справишься. Иди, отдыхай. Скоро ужинать будем, потом ещё кое о чём переговорим. Иди. – Князь хлопнул меня по плечу и отвернулся.
– Кого жаришь? – донёсся до меня вопрос, адресованный Фоме.
– Попугаев, – ответил Фома, насаживая на вертел несколько уже ощипанных и выпотрошенных тушек. Но перьев, разбросанных по песку, я не заметил: хозяйственные лучники прибрали. Подошёл Пантелеймон, помог снять кольчугу. А я про неё и забыл! Видимо, привыкаю, или тело боярина, мной невольно занятое, вспомнило родное. Разделся полностью. Даже исподнее снял. А кого стесняться-то? Мужики кругом свои, с западной цивилизацией не знакомые. Разложил с помощью дядьки вещички на сложенные ворохом обломки кораблекрушения, пусть просохнут. А сам, пробежав по мелководью, нырнул в океанские воды. Ле-по-та!
Наплававшись вволю и нанырявшись, я, уже повернув к берегу и сделав несколько гребков, вдруг заметил, как на песчаном дне что-то блеснуло. Стекло? А откуда ему тут взяться? Я нырнул, не выпуская из вида заинтересовавшее место. Блеск пропал. Ха, это мы знаем: под другим углом смотрю. С трудом удерживаясь у дна, очень солёная вода в Атлантике, выталкивает, я стал описывать круг, в надежде вновь заметить блестяшку. Опа! Вот она! Я схватил горсть песка вместе с ней и быстро вынырнул, воздуха не хватило. Лёг на спину, разжал ладонь и обалдел. На моей ладони лежал прозрачный камень размером с половину спичечного коробка. Лежал и блестел, преломляя и отражая в неровных гранях лучики садящегося светила. Я судорожно сжал пальцы. Алмаз? Не может быть! Вот это удача! Откуда он здесь? Подгребая одной рукой, я доплыл до мелководья, а дальше пошёл пешком в сторону берега. Вышел к ручью, быстро в нём ополоснулся, смыв с тела морскую соль, сел на прогретый солнцем песок. Держа в руках прозрачный камень, задумался, вспоминая, что знаю об алмазах вообще и южноамериканских в частности. Оказывается, многое!
В Южной Америке, в Бразилии, алмазы нашли и стали добывать только в первой четверти восемнадцатого века, хотя прозрачными камушками тамошние индейцы играли ещё задолго до появления на континенте европейцев. Это были россыпные камни. До того алмазы добывали только в Индии, а в девятнадцатом веке их нашли и в Южной Африке, в кимберлитовых трубках. Рождается камень на невероятных глубинах – до двухсот километров под землёй. Температура, при которой происходит «рождение» алмаза больше тысячи градусов по Цельсию. И чудовищное давление. А на поверхности земли он появляется лишь после вулканического взрыва. Но на территории Уругвая НЕТ вулканов! А алмаз, если это именно он, ЕСТЬ! И как это понять? Разумных объяснений на ум не приходит. А если это просто горный хрусталь? Надо проверить! Но на чём? Необходимо стекло. Царапина на нём развеет мои сомнения. Стекло. А где ж я его…тьфу, тормоз! Бутылка!
Оторвавшись от созерцания находки, я увидел идущую по песку с юга ватагу стрельцов, несущих на плечах мешки, с которых на песок падали бурые капли. Они с удивлением воззрились на мою голую персону, но поздоровались и шаг не замедлили.
– Что несёте, славяне? – добавил я им удивления незнакомым словом.
– Твою добычу, воевода!
Шедший позади них Вторуша остановился, сбросил мешок, отёр ладонью пот с лица и ответил:
– Того зверя, что в галеон врезался, а ты с пушки застрелил, разделали. Князь в трубу увидел, что его на берег выкинуло, вот и распорядился. Не пропадать же добру, в нём мяса прорва! Свежатинки наедимся, да в бочки засолим. В хозяйстве пригодится. А мясо по виду на говядину похоже, да и цвет такой же. Это ведь не рыба?
– Нет, не рыба, животное. Детёнышей рожает и молоком кормит.
– Да что ты говоришь! Вот чудеса! Князь-то не сказал, что это за зверь, просто приказал мясо срезать и на стан принести. Там ещё нарезанное есть, отнесём это, за остальным вернёмся.
Закинув мешок на плечо, Вторуша двинулся вслед за уже подходившими к лагерю стрельцами. Стараясь не сильно отсвечивать, я пробрался к своей одежде, быстренько натянул штаны. Прозрачный камень сунул в поясную сумку.
– Без ужина останешься, воевода! – донёсся до меня голос князя. Приведя одежду в порядок и опоясавшись ремнём, я подошёл к нему. На большом ковре из каюты капитана галеона, расстеленном на песке, в кружок сидели трое донов – Рамон, Мигель, Педро – и князь с боярином Жилиным, отцом Михаилом и дьяком. На импровизированном столе лежала кучка галет, стояло широкое серебряное блюдо с наваленным приличной горкой мясом, исходящим лёгким парком. Поросятина должна быть чудной! Вино разливал Пров, княжий холоп. Я сел на ковёр, по-татарски поджав ноги.
– А Пантелеймон твой где, почему не за столом нашим?
– Не знаю, княже, не видел его.
– Пров! Быстро найди и приведи эскудеро Пантелеймона!
Поставив кувшин на ковёр, холоп бегом бросился на пляж.
– Вознесём молитву нашу Господу, что уберёг от пучины морской, чудовищ неведомых, глада, хлада, людей лихих и болезней. Помолимся об удачном завершении нашего путешествия, братия! – встав с ковра, произнёс отец Михаил. Все поднялись вслед за ним. Крестились и читали «Отче наш», одну молитву, хоть и на двух языках. Закончив, вновь сели за «стол». Рядом со мной пристроился дядька. Подошёл во время молитвы. Князь, недовольно посмотрев на него, покачал головой и произнёс, подняв чарку:
– С прибытием!
Несколько минут мы молча рвали зубами нежное мясо. После жёсткой солонины оно поистине было пищей богов! Какое счастье, что мы не мусульмане. Как восхитительна эта свинина! Но засиживаться за едой мне нельзя. Спросив у князя разрешения, пошёл выполнять воеводские обязанности: назначать караул, расставлять посты, контролировать ход выполнения отданных князем распоряжений. Хватит отлынивать! И так на корабле ничего не делал: то князь меня подменял, то младший комсостав, полусотник Вторуша с десятниками. Расслабился я. Хорошо, что у князя служба чётко налажена, не нужен постоянный контроль: поставит задачу, а как её решить – исполнителя забота. Проявляй инициативу! Ладно сделаешь – поощрит, накосячишь – не обессудь.
Сумерки подкрались незаметно и в них скрылись стоявшие в отдалении на якорях корабли. И лишь их фонари тусклыми звёздочками светили в сгущающейся тьме. Ярко разгорался в небе только Южный Крест. Доны с матросами после ужина подались на баркасах на свои корабли. Комсостав «Русского экспедиционного корпуса» со стрельцами отправился ночевать на галеон, а я с двумя десятками стрельцов – на охрану материальных ценностей, разбросанных по пляжу, и спокойного сна своих товарищей. На песке, с обеих сторон лагеря, зажгли по небольшому костру. В этом времени караульные, не сменяясь, сидели возле костров всю ночь, больше заботясь о поддержании огня и стараясь не уснуть. Это не всегда получалось, потому-то и вырезали таких караульщиков, а вслед за ними – и остальных. Я назначил смены, использовав положения российского Устава караульной службы. Выдал на каждый пост найденные на галеоне песочные часы, показав, как ими пользоваться. Так же послал в пампу, метров на двести от берега, два «секрета» по два человека, для скрытного наблюдения, вернее, прослушивания, ночных звуков. Для этих постовых я поделил ночь надвое так, чтобы вторая смена, самая трудная и опасная, была короче первой. Назначив пароли и отзывы, объяснил стрельцам, для чего это надо, и развёл первую смену по постам. У костров сменяться будут самостоятельно, а вот «секреты» проверять и сменять придётся мне. Вместе с верным дядькой, бывшим при мне безотлучно. Вот с ним ночь и поделим в плане поспать. Днём это мне вряд ли удастся, слишком много работы будет.
