Ближе к вечеру, когда жара уже спала, и в селении началось движение, я вышел из хижины и увидел идущего через площадь Матаохо Семпе, уже без своей короны-черепа. Его сопровождали два младших вождя (или старейшины?) и явно шаман, не меньше вождя увешанный всякими цацками и бирюльками. А впереди с независимым видом вышагивает большая кошка. Не ягуар, конечно, которого тоже кошкой называют, а просто кошка вида ягуарунди. Длина тела сантиметров восемьдесят и хвост сантиметров шестьдесят. Морда у кошки короткая, а ушки маленькие и круглые. Голова небольшая и круглая. Окрас – бурый цвет с примесью ярких, рыжих оттенков. Ноги довольно короткие, но на вид очень сильные. Высота в холке – чуть больше тридцати сантиметров. И вот это чудо природы остановилось, не доходя метра два, и уставилась на меня большими глазищами.
– Это ваше домашнее животное? – спросил я у подошедшего вождя.
– Нет, она сама по себе. Пришла после уборки урожая и осталась. Ловит мелких зверьков, что портят наши запасы. И нам хорошо, и ей. Очень независимое животное. Делает то, что считает нужным. Почему пришла и осталась, где её логово – не знаю. Мы её не трогаем, она нас. Ей скоро родить, вон, животик отвисать начал.
Я где-то читал, что кошки в некотором роде эмпаты, с ними возможно общение на этом уровне, и попробовал установить контакт, войдя в её сознание. Реакция хвостатой заставила находившихся недалеко от нас женщин и детей разбежаться, а мужчин хвататься за оружие. Действительно, вид кошка приняла весьма грозный: шерсть дыбом, зубы оскалены, когти торчат, а хвост сильно хлещет по бокам. И громкое яростное «Мя-а-а-о-о-ууу!». Вождь выхватил подаренный мной косарь. А я медленно стал подходить к зверю, вторгаясь всё глубже и глубже в её сознание. Кошка сначала замолчала, отвернулась, как бы разрывая визуальный контакт, потом резко повернулась в мою сторону и присела на напрягшиеся задние лапы. В её мозгу я различил страх и растерянность. «Спокойно, маленькая, спокойно» – я излучал в её мозг все подходящие в этом случае эмоции: любовь, ласку, обещание защиты, успокоение. «Опасности нет, я тебя не трону, я друг и защитник. Тебе и твоим котятам. Доверься мне, Киса! И подчинись! Спрячь когти и подойди!»
Постепенно мои установки были приняты кошачьим мозгом и стали выполняться. Улеглась на загривке шерсть, закрылась ощеренная пасть, успокоился хвост. Мы смотрели друг другу в глаза. Я уловил волну доверия и согласия подчиниться. Поманил зверя рукой, и она подошла ко мне, всё так же глядя в мои глаза. Я присел на корточки и протянул руку. Кошка обнюхала её, а потом лизнула. Погладил покорившегося зверя по голове, почесал за симпатичными круглыми ушками и мысленно сказал: «Тебя я буду звать «Киса», это теперь твоё имя. Ты меня поняла, Киса?» Кошка заурчала и сама стала тереться головой о мою ладонь. А когда я встал, потёрлась немаленьким телом о мои сапоги. И легла, подставив животик. Вздох изумления вырвался у видевших эту демонстрацию кошачьего доверия: дикий зверь поставил себя передо мной в заведомо уязвимое положение! Я погладил Кису по пушистому пухленькому животику и только теперь обратил внимание на тихий шёпот, доносящийся со всех сторон. Я оторвал взгляд от кошки и посмотрел вокруг. На ногах оставались только мои стрельцы и вожди с шаманом. Остальные стояли на коленях, уткнувшись лицом в землю. Весьма удивлённый, я посмотрел на вождей. Их удивление многократно превосходило моё.
– Шаман, Великий шаман! – расслышал я. И тут до меня дошло, что эксперимент с кошечкой дал ошеломительный результат, а Великим шаманом индейцы называют меня.
Ещё раз погладив Кису, уже вставшую на ноги и с надменным выражении на морде смотревшую на людей, я сделал вождям приглашающий жест и вошёл в выделенную мне хижину. Следом, задрав хвост трубой, вошла кошка, а уж за ней лидеры племени. Расселись кругом в середине хижины на что-то вроде подушек и молча замерли. Киса устроилась слева от меня и просунула голову под ладонь.
– Киса, не мешай.
Кошка потёрлась о ладонь и спряталась мне за спину. Вслед за индейцами в хижину проскользнула довольно симпатичная девушка. Из одежды – юбочка из крашеных растительных волокон и нитка бус на стройной шейке. В руках она держала украшенный резьбой поднос из дерева ярко жёлтого цвета, на котором стоял немного кособокий закопчённый кувшин и несколько небольших, похожих на стаканы, вырезанных из дерева ярко жёлтого цвета чашечек. Рядом с каждой чашечкой лежала тростниковая трубочка. Девушка поставила поднос на циновку, разлила из кувшина по «стаканам» горячий напиток, вставила в них трубочки и, стрельнув в мою сторону озорными глазами и улыбнувшись, выпорхнула наружу. Я проводил её взглядом, уловив ауру заинтересованности. Хороша! Вождь перехватил мой взгляд, и улыбка мимолётно коснулась его губ. Было видно, что он взял себя в руки и справился с полученным от моего эксперимента шоком. На то он и вождь, чтобы быстро концентрироваться. Взяв свой стакан, он через трубочку отпил глоток и сказал:
– Морпех Воевода! Испей с нами напиток из травы могущественного бога гуарани Тупа. В этой траве заключена душа Ка-а, единственной дочери духа Караи, жившего на земле в мужском обличье. Бог сделал её бессмертной за добродетель, достоинство и красоту, превратив в растение, отвар из листьев которого мы называем «каа». Он снимает усталость, придаёт энергию и возбуждает. Старого и немощного сделает моложе, сильнее и энергичнее, всегда поможет от любой болезни. Молодой же, испив его, сможет долгое время выдерживать очень большие физические нагрузки.
Я взял свою чашку и отпил. Вкус непередаваемо приятный, чуть терпкий, чуть горьковатый и сладковатый одновременно. И действительно бодрящий!
Сделав несколько глотков, вождь произнёс:
– Морпех Воевода! Ты пожелал присутствовать при изгнании с моей земли северных захватчиков как гость и зритель. Я собрал воинов и готов к походу. От имени вождей приглашаю и тебя принять в нём участие. Как военного союзника.
Я потянул через трубочку напиток каа, который испанцы назовут, или уже назвали, чай матэ. Йербе матэ. Оборотистые иезуиты его в семнадцатом веке даже в Европу поставлять будут, и поимеют много денег – европейцам «чай иезуитов» очень понравится. Мне он тоже пришёлся по вкусу, потому я начал разговор с него:
– Мне понравился этот напиток, великий вождь. У нас тоже есть сухие листья, которые так же завариваются, и получается похожий напиток. Мы называем его «чай», и пьём, обсуждая какие-либо дела. Как сейчас. Ты приглашал меня посмотреть, как ты будешь расправляться со своими врагами, а сейчас предлагаешь мне в этом поучаствовать. Я услышал в твоих словах предложение военного союза. Тебе нужна моя помощь, или ты предлагаешь мне просто повеселиться? Если просто повеселиться, то я отвечу «нет», потому, что мне не нравится убивать просто так. Об этом я уже говорил. Но если тебе нужна моя помощь, так, на всякий случай, то каковы условия предлагаемого тобой договора? Что получу я и мои воины, убивая твоих врагов?
Я говорил медленно, как бы взвешивая каждое слово, потягивая матэ через трубочку после каждой произнесённой фразы. А сам очень осторожно сканировал сознание вождей и шамана. И если с первыми это получалось легко, то сознание шамана было закрыто. Нечто подобное я и ожидал: шаманы, они всегда не совсем обычные люди. Потому был чрезвычайно с ним осторожен. Шаман моего присутствия в своей голове не почувствовал, иначе как-то отреагировал бы. Скорее всего, эмпат он был прирождённый, но пользоваться своим даром столь же хорошо, как я, не умел. Небыло в его жизни разумного дельфина, способного разбудить его дар! Ладно, служитель культа, с тобой разберусь потом. Благо, в твоей ауре нет явной мне угрозы. А вот один из младших вождей что-то таил. С ним тоже попозже разберусь. Я пока не могу одновременно копаться в чьих-то мозгах и говорить или слушать, не теряя нить разговора.
